Но Коллиар ее остановил:

– Жди здесь, пока я не позову.

Решив не спорить, она согласно кивнула, но как только он исчез в бортовом люке, последовала за ним, перебравшись через леер. Она, черт возьми, просто не способна томиться в ожидании. Да и вообще лучше постоять на палубе, чем сидеть в лодке. Впрочем, пока Коллиар осматривает судно, можно было сделать и что-то полезное. И она принялась выбирать носовой якорь – с тем чтобы кеч, удерживаемый кормовым якорем, развернулся по ветру в нужном направлении.

Повозиться пришлось немало, но вскоре якорь был поднят на борт – практически без единого всплеска. Закончив, Салли стала раздумывать, что бы сделать еще, и в это время откуда-то снизу донесся грохот.

Салли инстинктивно прижалась к палубе, прислушалась, но никаких других звуков – ни шума, ни криков – не последовало, и она упрекнула себя за подобную пугливость. Вероятно, Коллиар просто ломал мебель, чтобы развести огонь.

Оснасткой кеч походил на устаревшие мортирные корабли, имея такие же квадратные паруса, которые, в общем-то, можно было уже разворачивать. И Салли стала взбираться по узким вантам, слегка путаясь в юбках. Добравшись до главного паруса, она зажала подол коленями и стала осторожно передвигаться вдоль реи, распуская лини. Покончив с этим, она полезла выше, чтобы развернуть также и малый парус.

Ей оставалось развязать последний узел, когда снизу, видимо, из кубрика, донесся явный звук выстрела.

Салли поспешила как можно быстрее, насколько позволяли юбки, спуститься вниз по бакштагу и, уже достигнув палубы, услышала отчетливый лязг металла.

Ориентируясь на звук, она подбежала к люку трюма, накрытому парусиной, и, сдернув его, увидела внизу, в тусклом свете единственной лампы, двух человек, в руках которых сверкали клинки. Один из них был Коллиар – в уже окровавленной одежде, сражавшийся с каким-то здоровяком, гораздо более крупным по комплекции.

Лязг и скрежет металла эхом перекатывался по трюму, перемежаясь возгласами и пыхтением соперников.

Салли чертыхнулась, осознав, что оставила свой пистолет на носу судна. Можно, конечно, сбегать за ним, но…

Нельзя было терять ни единого мгновения. Ведь Дэвид был уже ранен. В любую секунду он мог ослабеть или оступиться, и тогда этот француз, воспользовавшись моментом, проткнет его насквозь.

Нужно поскорее прийти на помощь. И единственное, что Салли могла сделать, это стиснуть внезапно взмокшей ладонью рукоять своей укороченной шпаги и с воплем ярости ринуться вниз.

Приземлилась она довольно-таки тяжело и, запутавшись в юбках, не устояла на ногах, однако именно своим падением предоставила возможность Коллиару воспользоваться удачным моментом. Когда француз оглянулся, чтобы оценить новую угрозу, Дэвид не упустил свой шанс и вонзил шпагу в противника.

Сквозь отдающееся в ушах сердцебиение Салли услышала, как сталь вошла в человеческую плоть, после чего раздался стон пронзенного француза – тот рухнул на палубу, и под ним начала растекаться лужица крови. А она так и осталась стоять на коленях, испытывая смешанное чувство затухающей ярости, удовлетворения и облегчения.

Этот человек умирал… Однако на его месте мог оказаться и Коллиар. И это едва не случилось.

– Дэвид, ты как? Ты сильно ранен? – Салли огляделась в поисках лампы, мысленно внося изменения в их дальнейшие планы. Они и так причинили французам достаточный ущерб, чтобы удовлетворить капитана Маколдена и не подвергать Коллиара большей опасности. Если ему срочно нужен врач, они не станут продолжать, а просто перережут якорный трос и, покинув гавань, поспешат навстречу «Дерзкому».

– Не так сильно, как этот парень, – сдавленным голосом отозвался Коллиар. Он стоял, согнувшись, упершись руками в колени, переводя дыхание, по-прежнему стискивая окровавленную шпагу. Рана на его левой руке продолжала сочиться, штаны же буквально пропитались кровью.

Поднеся лампу, Салли осмотрела повреждение, которое оказалось не порезом, а следом от пули, оставившей глубокую борозду в мягких тканях. Рукав и кожа были опалены и припорошены остатками сгоревшего пороха.

– Да он пальнул в тебя практически в упор!

Коллиар махнул рукой, не разделяя ее беспокойства.

– Он промахнулся. Пуля лишь царапнула. Так что не будем терять времени. Иди заряди носовые пушки, там есть ларь с порохом. Затем займемся парусами. Нужно поторапливаться, кто-нибудь наверняка слышал выстрел.

– Сначала я тебя перевяжу, а потом заряжу твои пушки. Паруса я уже развернула. – Подняв подол, Салли стала искать на нижней юбке место почище, чтобы оторвать полосу для перевязки.

– В самом деле? – Коллиар глянул вверх на расправленные паруса. – Ты не очень-то исправно выполняешь приказания.

– Я выполняю их, сэр, когда они разумные. – Салли с вызовом посмотрела ему в глаза, не переставая бинтовать руку. Пусть только скажет, что она здесь не понадобилась… И она, возможно, не устоит перед соблазном всадить в него еще одну пулю.

Однако Коллиар не собирался спорить, занятый мыслями о деле.

– Достаточно, Салли. Спасибо. Я думаю, нужно вышибить иллюминаторы в кормовой каюте, чтобы усилить тягу воздуха, и найти еще парусины и что-нибудь из мебели, чтобы устроить огромный костер.

– А как поступим с ним? – Салли глазами указала на распростертое тело француза. – Разве не нужно его как-то…

Коллиар лишь вскользь глянул на убитого.

– Он мертв. Мы уже ничего не можем для него сделать. Займемся делом, у нас мало времени. Этот выстрел наверняка привлек внимание.

Однако Салли, как она сама только что убедилась, не была такой уж хладнокровной, как полагала. В этом мире смерть довольно частое явление, она и прежде видела мертвых, но еще ни разу таких… свежеумерших. К чьей смерти она к тому же так или иначе приложила руку и кто умер прямо у нее на глазах.

Салли невольно покосилась в сторону затемненной части трюма.

– Он был здесь один?

– Как понимаю, да. – Коллиар выпрямился и вложил шпагу в ножны. – Других членов экипажа я не заметил. Возможно, он отсиживался здесь, уклоняясь от службы на флоте. Или же в армии. Во всяком случае, Кент, не стоит забивать себе голову мыслями о нем.

Коллиару не требовалось напоминать ей, что он и сам мог стать трупом. А до рассвета было еще далеко…

И все же Салли не могла избавиться от болезненного ощущения, словно разрывавшего ей сердце.

– Ну что, Кент, это уже, похоже, не игра?

Подняв глаза, Салли встретила его пристальный взгляд.

– Это и не было игрой. Дэвид, я вовсе не мягкотелая, я просто человек.

Коллиар кивнул и шумно выдохнул.

– Тогда ты, возможно, понимаешь, почему я хотел, чтобы ты оставалась в лодке?

Его несколько вывернутая логика вызвала у нее улыбку. И побудила использовать собственную версию вывернутой логики.