Вот тут я полностью была согласна, Ди-Гнема, признаться, та еще страхолюдина. А уж ее обтягивающие платья — так те вообще полный кошмар.

— Ведьма настроила на себя Сердце Мира, верней, Сердце Мира само настраивается на того, кто держит его в руках, — объяснила Агана, а я поняла, почему ведьма так обрадовалась, узнав, что я убирала артефакт в шкатулку. — Вернувшись в умирающий мир, оно впитает в себя энергию, огромное количество магической энергии. Поглотит всю магию умирающего техногенного мира. Может, ее и не так много, как в нашем мире, но для одного мага это невероятное могущество. И тогда Ди-Гнема станет настолько сильной, насколько и мечтать нельзя.

— Угу, угу! — кивнула я, ожидая продолжения. Я сама никак не догадывалась, что захочет сделать всесильный маг и почему это так опасно для моего родного мира. По моим представлениям, ничего страшного не должно произойти, если зелья в ее котле будут чуть покрепче, чем у остальных ведьм.

— Она станет невероятно могущественной, но на этом не остановится! Сила пьянит, и остановиться сложно. Ди-Гнема захочет большего и для этого будет уничтожать и другие миры. Будет уничтожать, чтобы впитывать в себя их магию, — сказала Агана. — И по всем магическим предзнаменованиям легко догадаться, что следующим миром будет наш.

— Да ну, у нее же там домик, — удивилась я, но тут же осеклась. Вот уж глупо жалеть хижину на болоте, когда можешь покорять миры.

— Ей уже не нужен будет дом, с ее могуществом она сумеет менять картину миров.

Я вспомнила, как пылали глаза этой мерзкой Ди-Гнемы на крыше отеля «Готенден», когда она явила свою истинную сущность. И я поняла, что не ради крепких зелий она затеяла все это, наверняка у нее уже давно был готов план, и ведьма дожидалась лишь благоприятного момента, коим и оказалось мое появление в ее домике на болоте.

— Вот уж не думала, что из-за меня все мироздание рухнет. А ведь как мило все начиналось, я просто украла змеек у Герцога и по глупости подписала записку кровью, а потом по незнанию пошла к ведьме… — Я умолкла. Выходит, все, что я делала в последнее время, было большой ошибкой, состоящей из более мелких ошибок, каждый мой шаг вел к гибели миров. — Делать-то чего? — вполне натурально всхлипнула я. — Вас-то там вон какое полчище магов сидит, не то что здесь, может, придумаете что-нибудь?

— Да, теперь у нас есть достоверные факты, — сказала Агана. Я так и не поняла, что она имела в виду, говоря о достоверных фактах: разговор со мной или же свои видения из хрустального шара. — А значит, кое-что мы сможем изменить. Если прочертить новую энергетическую линию, которая будет связана с…

Агана умолкла, к ней в лабораторию вошли две самые мерзкие личности: Молибс Герцогом.

— Прохиндеи! — завопила я, это было самое лестное слово, которым я могла их охарактеризовать.

Противные физиономии обоих прохиндеев вытянулись, когда они услышали мой голос из блюдца.

— Да, нам надо посовещаться! Бунталина, тебе лучше исчезнуть, — ответила Агана. — Если мы остановим Ди-Гнему в техногенном мире, то спасем себя…

— Тогда пусть Герцог своих злотышей отзовет, коли тут все так повернулось. Слышишь, Справедливый, если мы ведьму остановим, то я на бонусы рассчитываю, — решила воспользоваться ситуацией я.

— Там снова нахальная Бунталина! — несимпатичные глазки Герцога уставились на меня через блюдце. — Воистину неприятный знак увидеть эту девицу!

— Сам ты неприятный знак, — обиделась я.

— Она передала важные сведения, — ответила ему Агана и вновь повернулась ко мне. — На рассвете я свяжусь с тобой. А сейчас прощай и не вздумай отвлекать меня.

Усталое лицо моей сестрицы, а также две прохиндеистые физиономии исчезли.

Я обратила свой печальный взор на остатки шоколадной пасты. Похоже, мне необходима новая порция антидепрессанта. Миры рушились, а Ди-Гнема, щеголяющая в распутных платьях, обретала могущество и власть. Как же все несправедливо! Я уже говорила, что меня и саму ждала гибель?!

Столь глубокие мудрые размышления были прерваны самым грубым образом, я почувствовала, как кухня затряслась. Пол задергался у меня под ногами, в смысле стол затрясся под моей попой. Тряслась вся кухня, словно особняк пустился в пляс. Продолжалось это минуты две, не более, но за это время я уже решила, что конец света все же наступил, что шоколадную пасту я так и не доем и жизнь прожита напрасно.

— Бунталина! — услышала я прекрасный голос Леонарда, когда все стихло и о произошедшем напоминали лишь сковородки с кастрюлями, упавшие на пол.

— Бунталина! Любовь моя! Отзовись, я спасу тебя, — послышался встревоженный крик Серафима.

— Где ты? — прогремел бас Нутия.

Я помчалась в гостиную, чтобы не заставлять их тревожиться, небось перепугались там за меня.

Я влетела в гостиную и успела отметить, что в ней никого нет. Очевидно, трое моих возлюбленных носились по особняку, пытаясь спасти меня, у меня даже появилось желание помочь им, выйти навстречу, дескать, вот я, любовь всей вашей жизни, жива и здорова, можете более не беспокоиться, но тут мой взгляд упал на окно, и я забыла обо всем на свете.

На негнущихся ногах я подошла ближе, выглянула на улицу и поняла, почему трясся город, да ладно город, я поняла, почему кухня тряслась так, что из холодильника салаты повыскакивали. От изумления я более не могла сделать ни шагу.

— Бунталина! — Первым в гостиную влетел эльфоподобный Серафим. — Ну ни фига себе! Вот уж не ожидал! Что это такое? Оно опасно?!

Блондинчик приблизился ко мне и тоже уставился в окно. От изумления у него даже челюсть слегка отвисла, ну не привыкли обычные люди к таким явлениям. Да и не только люди, сомневаюсь, что хоть одна тварь была привычной к такому.

— Ты здесь! — следующим притопал Нутий и замер. — Это оно!

Вот так красочно описав картину за окном, Нутий присоединился к нам с Серафимом. Признаюсь, почувствовав рядом его мощную грудь, я немного успокоилась и слегка прижалась к нему, ощущая мощные мышцы, которым еще выпадет шанс спасти меня.

— Я ожидал лицезреть нечто в этом роде! — В гостиную вошел Леонард. Он каким-то неуловим движением оттеснил остальных и встал ближе ко мне. Теперь за одним плечом у меня возвышался могучий Нутий, за другим — прекрасный Леонард, рядышком с которым застыл Серафим. И смотрели мы в окно. Представляю, какую же милую картину можно было написать с нас в тот момент.

— На совете ордена выяснилось, что мы ошибались, — сказал Леонард. И я почувствовала тепло его дыхания у себя на затылке, по коже побежали мурашки, и сказанные слова показались мне не особо-то важными, во всяком случае, не важнее мурашек. — Все должно произойти не завтра, а сегодня! Прямо сейчас! Мир, потерявший Сердце, может просуществовать всего сутки. Ровно в полночь наш мир погибнет.