– Ты ее знаешь. Она тоже была в нашей группе. Один раз со мной в паре занималась.

– А-а-а… Понятно. Это та, что привела к нам свою больную подругу.

– Да. Она.

– А зачем?

– Мы так понимаем, чтобы та заразила тебя и Аллу.

– Нет, я имею в виду, зачем этой Лене было нужно, чтобы мы двое заболели?

– Вот это мы бы и хотели выяснить.

Юля помолчала, а потом спросила:

– И говорите, что Лену тоже пытались убить?

– Да, но ей повезло.

– Она осталась жива?

– Да. В больнице лежит, врачи надеются на чудо.

– В какой больнице?

Такой повышенный интерес Юли к судьбе Лены был подругам не понятен. Неужели сердобольная Юля хочет навестить Лену? Похоже, так оно и было.

– Бедная, – пробормотала Юля. – Надо ее навестить. В какой больнице она лежит?

Сыщицы удивились еще больше.

– Разве у тебя сейчас есть время кого-то там навещать? У тебя грудной ребенок и муж… его похороны.

– Ой, – схватилась за голову Юля. – Муж! Юра! Юрочка…

И она залилась слезами. Подруги вздохнули даже с некоторым облегчением. До сих пор Юля вела себя по меньшей мере загадочно. Но видимо, это были последствия шока от услышанной ею ужасной новости. И только теперь мозг Юли справился с нагрузкой, и молодая женщина наконец, как и положено в таких случаях, горько разрыдалась.

* * *

Подруги переминались с ноги на ногу, стоя рядом с ней. Они и сами были не рады, что завели весь этот разговор. Да, сказать Юле правду было необходимо, но почему этого не сделал Федюшкин?

И словно почувствовав, что о нем думают, он позвонил. Сначала из кармана Юли раздалась мелодичная трель. Вдова вытерла слезы и пробормотала:

– Наверное, медсестра звонит.

С этими словами Юля вынула новенький смартфон и взглянула на него. Брови ее удивленно приподнялись вверх:

– Странно, – произнесла она. – Кто бы это мог быть?

Это был Федюшкин. Видимо, он стал рассказывать Юле о том, что случилось с ее мужем, потому что она неожиданно его перебила:

– Да, благодарю, я уже знаю, – сухо произнесла она. – Простите, я не в состоянии сейчас с вами разговаривать. Разумеется, я понятия не имею, кто мог стрелять в Юру.

С этими словами Юля поднялась со скамейки, одновременно отключив звонок.

– Прощайте, – сказала она подругам, а затем, ничего больше не прибавив, зашагала от них прочь.

Подруги не стали ее догонять. Что проку сейчас тревожить Юлю расспросами? Если бы она что-то знала или хотя бы подозревала, то уже поделилась бы своими догадками с сыщицами. Пусть лучше Юля успокоится, а завтра они еще раз поговорят с ней.

Но стоило Юле отойти от подруг, как у Киры завибрировала сумка. Это снова звонил Федюшкин.

– Вы случайно не у вдовы нашего покойничка находитесь сейчас?

– У нее. И совсем не случайно.

– Я так и подумал. И где она?

– В роддоме.

– Я разговаривал с ее папашей, он огорчения от смерти зятя не выказал. Даже наоборот, заявил, что эта смерть решает многие вопросы.

– Так прямо и сказал?

– Смысл был таков. А со своей дочерью он нам видеться запретил. Да еще в таком приказном тоне… Просто назло ему хочется поступить наоборот. Где, говорите, она находится?

Подруги назвали ему адрес родильного дома «Приют аиста», и Федюшкин отключился. Подруги же задумались. Они чувствовали, что уйти прямо сейчас было бы как-то неправильно. Общение с Юлей оставило в них ощущение недосказанности. Но в то же время они понимали, необходимо дать Юле хоть немного времени, чтобы свыкнуться с ужасной новостью.

И оглядевшись по сторонам, Кира спросила у подруги:

– Ты не помнишь, Юля говорила, в каком именно домике лежит Алла Рябинина?

– Вон в том вроде бы.

– Сходим?

– Отчего бы и нет? Ведь не взаперти же она там находится.

Если к административному зданию вела широкая дорога, то домики-коттеджи, в которых жили роженицы и женщины, еще только готовящиеся стать матерями, были разбросаны по всей территории родильного дома. К каждому вела неширокая выложенная плитой дорожка, в теплое время года тут должно было быть весьма живописно.

Но подруги шли, не замечая больше окружающих их красот. Все их мысли были заняты предстоящим разговором с Аллой. Захочет ли она их принять? Ведь у нее горе.

Однако, когда они постучали в домик, где должна была находиться Алла, она отрыла им дверь сама. На ее лице не было следов тяжелого заболевания. Видимо, что бы ни случилось с ребенком Аллы, ветрянка тут была ни при чем.

– Привет, – чуточку удивленно поздоровалась Алла с Кирой, машинально кивнула она и Лесе. – Вы тут чего делаете?

– А ты не лежишь? Нам сказали, что тебе не до посетителей, так тебе худо.

Подруги вертели головами по сторонам, пытаясь понять, почему Алла сама открыла им дверь. Неужели за те деньги, что берут в этом месте с рожениц, им не полагается собственная медицинская сестра или хотя бы санитарка?

– Крутилась тут какая-то баба в халате, да я ее отпустила. Надоело, не люблю, когда перед глазами кто-то суетится постоянно.

Алла прошла в домик, уютно расположилась на кресле возле горящего камина и спросила:

– А вы здесь как очутились?

– Вот, хотели узнать насчет платных родов. Но услышали, что с тобой случилось, и передумали.

– Вы это о чем?

– О твоем ребенке. Он… он же умер.

– А-а-а… да. Не посчастливилось мне, – отозвалась Алла, но как-то равнодушно.

Подруги удивленно взглянули на нее. Что это с ней? Не заметно, чтобы Алла горевала или даже просто печалилась. Похоже, ее держат на антидепрессантах, которые затормаживающе воздействуют на ее психику.

– Наверное, нам и правда не стоило к тебе приходить. Но понимаешь… Тут такое дело…

Однако договорить Кира не успела. Неожиданно позади нее потянуло сквозняком. А затем, прежде чем Кира успела что-либо сообразить, она почувствовала сильный удар по затылку, и перед глазами у нее все померкло. Она лишь услышала, как вскрикнула рядом с ней то ли Леся, то ли Алла. А потом поняла, что падает на пол.

* * *

Очнулась Кира довольно скоро. За окном еще не успели толком сгуститься сумерки. Голова болела, но не так уж сильно, хотя в глазах все двоилось.

«Сотрясение мозга я себе все-таки заработала, – подумала Кира. – Лисица будет очень доволен. Он ведь меня предупреждал».