Вопросы сместили бы фокус внимания с Чарли Каллена и помогли бы сохранить анонимность информатора. Однако они также усложнили бы жизнь Эми. Насколько ее коллеги могли судить, теперь она стала целью расследования об убийстве.

Эми узнала об этом практически сразу, но не от самих детективов, а от позвонившей ей подруги Энни, медработницы с Ямайки, определив, что это она, по акценту, с которым та произнесла слово «привет».

– Эйми-и, – сказала Энни, – я просто хотела тебе сообщить. Они задают всевозможные вопросы про тебя, снова и снова, они…

– Кто «они», милая?

– Детективы. Следователи, они здесь. Они допрашивают всех.

– Я знаю об этом.

– Каждого, снова, и снова, и снова. «Эми, Эми, а что насчет Эми?»

– Я знаю, – ответила ей Эми, – не переживай. Все будет хорошо. – В этом она сама была не слишком уверена.

Детективы зарегистрировали Эми как «согласованного конфиденциального информанта, одобренного для аудиоперехвата, как телефонного, так и живой речи», и предоставили Эми комнату в офисе прокурора. Однако после первых ее записанных звонков Эми решила, что ей удобнее разговаривать, сидя на диване в своей гостиной. Между работой и сном она сидела со стопками распечаток, пролистывая их и делая заметки. Распечатки рассказывали целую историю. И история была гораздо более страшной, чем она могла себе представить.

Тим и Дэнни попросили ее сосредоточиться на преподобном Гэлле – на нем можно было построить дело. Эми увидела лабораторные отчеты судмедэксперта, указывающие, что причиной смерти Гэлла была передозировка дигоксином. «Пайксис» показал, что Чарли получил дигоксин за день до остановки сердца и смерти Гэлла. Это могло быть совпадением, но дело было не только в этом. Странности были регулярными. У Эми ушли недели пролистывания бумаг, чтобы во всем разобраться.

Записи из «Пайксиса» немного говорили Тиму и Дэнни. Дэнни видел определенные последовательности, но латинские слова были для него по большей части просто набором букв. Детективы искали названия препаратов, которые знали, и даты, о которых ранее уже шла речь. Все остальное было для них белым шумом. Но Эми знала препараты, знала работу отделения интенсивной терапии. И с точки зрения медсестры заказы Чарли выглядели абсолютно бессмысленными.

На каждой странице было видно, что каждую ночь Чарли Каллен заказывал лекарства, которые его пациентам никак не могли потребоваться. Он получал редко используемые препараты в абсурдных количествах и с тревожной частотой. И, судя по бумагам, он делал кое-что еще, в чем тоже не было никакого смысла. Снова и снова Чарли заказывал препараты и отменял заказы. В ночь смерти Гэлла, к примеру, Чарли заказал дигоксин, а затем отменил заказ. По записям в «Пайксисе» Чарли так и не получил препарат. Тем не менее Гэллу его ввели, и преподобный умер.

Сама по себе отмена ничего не означала. Каждый медработник допускает ошибки время от времени. Вот только на ошибки это не было похоже. Чарли делал одни и те же ошибки каждую ночь, иногда часами. Это выглядело как система… словно он ошибался специально.

В то же время Эми совершала все больше собственных ошибок. Она так устала от совмещения работы в отделении кардиологии с работой информатора, что ближе к концу воскресной ночной смены поняла, что вбила в «Пайксис» неправильный заказ. Отлично, подумала она. После подозрений, которые детективы внушили сотрудникам больницы, ее могут уволить даже после невинной ошибки. Эми нажала на отмену заказа как раз в тот момент, когда ящик открылся.

Эми посмотрела на экран – на нем было написано, что заказ отменен. Запись показала бы, что она не доставала препарат. Она сделала это еще пару раз, чтобы удостовериться. А затем позвонила Тиму. На следующий день она пришла и разложила на столе бумаги, чтобы объяснить им, как это работает.

Эми снова показала Тиму и Дэнни записи, где видно, что Чарли заказывал препарат и отменял заказ, снова и снова. Теоретически ящик открывался при каждой отмене. Каллен мог взять препарат, и в записях бы это не отразилось. Эми показала, как Чарли заказал «диг», а затем его отменил как минимум двадцать семь раз между днем, когда он впервые вышел на работу в Сомерсете, и 27 июня – восемь раз в одном феврале. Никто из других работников отделения не заказывал хотя бы одной пятой этого количества.

Теория была хорошая, впечатляющая, но являлась лишь косвенной уликой. Могли ли Тим и Дэнни доказать, что Каллен ворует препараты с помощью отмены заказа?{222} Они не могли доказать, что он делал это раньше. Можно было бы поставить камеру на «Пайксис» и попытаться поймать Каллена с поличным, но, судя по записям, смысла в этом не было. После 27-го числа – четыре дня со смерти Гэлла – заказы Чарли «дига» полностью прекратились, включая отмененные. Однако необъяснимые лабораторные анализы продолжали появляться.

Может быть, Каллен придумал новый способ получать препараты. А может, друг Эми вовсе не был ответственен за странные инциденты в Сомерсете. Ни одна из этих опций не была простой. Эми либо не могла разгадать загадку, либо подставляла своего лучшего друга, превращая его ошибки в улики по делу об убийстве.

«Так что это значит? – спросил Дэнни. – Он перестал это делать? Или просто начал делать это по-новому?»

Эми собрала бумаги и сложила обратно в сумку перед долгой поездкой домой. «Я не знаю, – сказала она. На самом деле она перестала быть в этом уверенной. – Я дам вам знать, если разберусь».

Эми приняла ванну и надела свою самую старую и мягкую пижаму. Она улеглась рядом с камином, притворяясь, что отдыхает, читая книжку. Когда это не сработало, она поставила стакан с вином на стол и взяла телефонную трубку. Чарли ответил после второго гудка.

– Привет, Чарли! – сказала Эми. Она сама не могла поверить в то, что искренне рада слышать его голос. – Как дела?

– Нормально… – сказал Чарли.

– Нормально?

– Нормально. Ну знаешь, не… в общем, я все больше волнуюсь, – сказал Чарли, – ведь, понимаешь, опять же… я говорил, уже пару недель это продолжается. И все как будто бы… приближается к финалу. – Его девушка, Кэти, сказала ему не беспокоиться, что все случается не просто так, что Бог во всем разберется. Но Чарли знал, что иногда нужно разбираться самому. Однако Эми не была похожа на Кэти. – Знаешь, – сказал он, – ты меня понимаешь.

– Она тебя хотя бы поддерживает? – спросила Эми. – Неужели она и правда говорит: «Не беспокойся»? Она же вела себя просто ужасно раньше.

– Я думаю, она понимает, что, ну, у меня сейчас не самая лучшая полоса в жизни, – ответил Чарли, – но опять же пару дней спустя мы сильно поссорились. И речь шла о… о парне с ее работы, который написал ей что-то вроде любовного письма. И…

Чарли уже рассказывал про этого «друга» своей девушки.