— Помню, помню, время, — отмахнулся он. — Знать бы, сколько их ждать, этих, которые в масках! Или, может, навстречу им пойти?

— Не выйдет, — покачала я головой. — У них свои пути, и людям там делать нечего. Не то что не пройдем, а даже и не найдем.

— Что-то они мне все меньше и меньше нравятся…

— Бояться их не надо, дядя Чарим, просто так они никому зла не причинят. Но если о чем-то сговариваешься, надо ухо востро держать и на что попало не соглашаться. Ну так вы с дядей Вителом опытные торговцы, неужели оплошаете? — улыбнулась я и снова невольно скосила глаза на рассыпавшиеся по плечам блестящие пряди. Жаль, в маленьком зеркальце себя толком не разглядишь!

— Да и о чем нам с ними договариваться-то? — проворчал Вител и засунул большие пальцы рук за пояс. — Что, будем тут их ждать?

— Придется, — ответила я. — Надеюсь, они поторопятся, потому что дедушка Гарт сказал — княжеский отряд уже неподалеку.

— Тогда лучше бы нам отойти отсюда хоть на сколько-нибудь, — сказал Вител и нахмурился.

— Не надо. Тут тайная тропа рядом, на ней можно укрыться.

— А, и верно, — сообразил он. — Вы будто из ниоткуда появились, только что не было — и вот они, голубчики! Спасибо, я очень даже хорошо вижу, сразу эту вот образину усатую признал, чутконосого и коней ваших, а то мог бы и испугаться, веришь?

— Отчего же не поверить? — в тон ему отозвалась я.

— Идем к костру, что ли? Я как раз воды вскипятил, хоть обогреетесь, — Вител снова хлопнул Чарима по спине. — И, может, спросите, чего я тут позабыл?

— И так понятно, меня поджидал, — с уверенностью ответил тот.

— Как бы не так! Была у меня такая мыслишка, да вот не улыбалось как-то сидеть тут на голых камнях и ждать, когда еще ты появишься. Если вообще появишься до весны, — буркнул Вител. — Я решил по ту сторону перевала обождать, на постоялом дворе, ты б туда первым делом завернул — выпить и узнать, не оставил ли кто весточку. Будто я тебя не знаю…

— Но почему-то остался тут. — Чарим пристально посмотрел на него. — Погоди, сейчас лошадей обиходим, сядем и потолкуем.

— Верно, дело странное и, похоже, серьезное, не на ходу о таком говорить.

Когда мы устроились у костра и выпили горячего травяного отвара (а это было нелишним), Вител сказал:

— В общем-то рассказывать особенно не о чем. Повел я обоз, как договаривались, на ту сторону. Все тихо-мирно, чутконосые провожают, ночью к костру выходят, огня не опасаются… Ну, встречные были, торопились в Керриск успеть до того, как снег зарядит. Правда, кое-кто, как о голоде услышал, живо оглобли развернул, ну да это дело десятое, нас не касается. Уже спускаемся, значит, Мак уверяет, что чует, как дымком пахнет, Марон гадает, что там вкусного готовят… как обычно, в общем… — Он перевел дыхание и продолжил: — И тут гляжу — ковыляет кто-то навстречу. Удивился, значит: это кого же в такую пору понесло на перевал, да еще пешим, да в одиночку? Решил, странник какой-нибудь, бродяга припозднился, на зимовку в обитель спешит… только по ту сторону что, обителей мало?

— Может, беглый разбойник? — предположил Чарим.

— Ну и я так подумал. Потом пригляделся — не похож на разбойника-то, больше именно на странника, причем убогого. Такой покажется — половина народа от него разбежится, другая полную плошку подаяния накидает, — ответил Вител. — Хромой на обе ноги, кособокий, а уж рожа… Да и умом скорбный, но это я уж потом понял. Идет, понимаете ли, еле тащится, падает то и дело, на камнях кровавый след остается, потому как босиком идет-то…

— Точно умалишенный, — уверенно сказал Чарим. — Но ты его, конечно, обогрел и приодел?

— Куда там! Спросил, кто таков, откуда и куда путь держит — молчит, только мычит и головой трясет. Мак ему сухарь дал — не может есть, половины зубов нет и челюсть, — Вител выразительно скосоротился, — как-то вбок уезжает, видно, переломали когда-то. Сыр кое-как сжевал, это да, за овчину поблагодарил, как умел, и дальше рвется. Мы б его отпустили, зачем он нам, да только…

Он помолчал, потом сказал:

— Во-первых, чутконосые, провожатые наши, даже кончиком уха не дернули. Да какое там! Подошли, как к старому знакомому, а он их погладил! А еще… Еще этот убогий, повторяю, только мычал. Ну, это я так подумал, а потом все-таки разобрал, что именно он мычит.

— И что же? — поторопил Чарим.

— «Ленни», — ответил Вител. — Он только это имя повторял — Ленни, Ленни, как заклинание какое… И шел сюда: когда я спросил, не в Сайтор ли он путь держит, закивал.

— И чутконосые… Думаешь, это кто-то здешний?

— Не знаю. Но решил, что одного его отпускать нельзя, кто знает, что у него на уме? Так вот выйдете прямо на него… И Ленни… откуда он о ней знает?

— Чутконосые же! — не выдержала я. — Они пели на всю округу, что я вернулась, а если это действительно человек из Сайтора или хотя бы из дальних поселений, то он прекрасно понял, о чем их песня! Ты же сам говоришь, они его приняли, как старого знакомого, значит… то есть… вдруг он выжил после пожара?

— Да кто разберет, где его так покалечило, — пробормотал он. — Так или иначе я за главного Бурина оставил — он самый толковый, а сам припасов взял побольше да сюда поехал. Думал, чалый пригодится — убогого посадить, а то своим ходом он долго тащиться будет, — но куда там! Не может он в седле держаться…

— Чего к себе в седло не взял? — подначил Чарим.

— А откуда я знаю, какая у него зараза может оказаться? — буркнул Вител. — Да и воняет от него, как из выгребной ямы. Охота была с ним в обнимку ехать… Словом, доплелся он сюда, а я за ним. Вот сижу, караулю. Хорошо чутконосые хворост откуда-то таскают, а то я бы тут околел!

— И где, где он?

— Там, — указал он. — Сидит на одном месте, как еще не примерз… Раскачивается и бормочет: «Ленни, Ленни»… Ночью к нему чутконосые приходят, греют, а я ему похлебку ношу, а то помрет, чего доброго, с голодухи-то. К костру он ни в какую не идет, вообще от огня шарахается.

— Ну, если он после пожара таким сделался, то немудрено ему огня бояться, — пробормотал Чарим и встал. — Что, Ленни, сходим поглядим на этого убогого?

— Конечно. — Я тоже встала и подозвала чутконосого. — Друг, ты знаешь человека, который сидит вон там, где прежде был замок?

Зверь ответил.

— Ты не знаешь, но знают старшие, я верно поняла?

— О чем это вы? — поинтересовался Вител.

— Он говорит, — я опустила руку на голову чутконосого, и тот, извернувшись, лизнул меня в ладонь, — что сам этого человека никогда не видел, но старшие его узнали и сообщили, что это свой. Кто-то из Сайтора, как мы и предположили, дядя Вител.

— А имени они не знают?

— Нет, — покачала я головой. — Они же нас по-своему называют, и для каждого с десяток прозваний на разные случаи жизни, и они меняются со временем. Я не возьмусь отгадать, кого они имеют в виду.