– Ну и меня, – сказал Барнс. – Я вообще-то его не видел, но, наверное, мог бы, поскольку заходил в закуток и разговаривал с тобой.

– Нет, милый, ты не мог, потому что свет из закутка не падает на угловую кровать и ее оттуда не видно. Я это знаю, потому что, когда я хотела посмотреть, как там Хиггинс, мне приходилось светить фонариком. Именно поэтому его не видела старшая сестра, хотя она несколько раз заходила, и санитары, и все остальные.

– А кто-нибудь еще заходил?

– Да, но Хиггинс был за ширмой, и никто из них к нему не приближался. Даже санитары его не видели, потому что в палату его прикатили работники «скорой помощи».

– И никто не знал его имени, – еле слышно произнесла Эстер.

Все замолчали, потрясенные столь странным стечением обстоятельств.

– Один из нас… В любом случае, – заметила она, – ты, Барни, вне подозрений, милый.

– Вообще-то инспектор Кокрилл сказал, что он не исключает Барни, потому что тот давал Хиггинсу анестезию и легко мог убить его, причем так, что никто ничего не заподозрит, и без всякой предварительной подготовки.

– Что значит без подготовки?

– У того, кто знал о Хиггинсе, было время каким-то образом подготовить убийство, я имею в виду, это нельзя сделать вот так сразу…

– Не понимаю почему, – сказал Барнс.

– Каким образом, милый? Даже если предположить, что ему вкололи что-то не то и препарат подействовал во время операции, все равно это требует некой подготовки, надо знать обо всем заранее. И получается, что только мы шестеро общались с Хиггинсом до операции. Да, ему делали рентгеновский снимок, и санитары помогали Эстер перекладывать старика на каталку, но у них не было времени подготовиться после того, как они впервые его увидели.

– Получается замкнутый круг, Фредерика, – с кривой улыбкой произнес Джарвис.

– Я только передаю вам слова инспектора.

Эстер, сидевшая в глубокой задумчивости, вдруг подняла голову:

– Хиггинс лежал в комнате для анестезии один, пока мы занимались язвой двенадцатиперстной кишки. А вдруг кто-нибудь?..

Вудс грустно заметила:

– Нет, дорогая, не может быть. Я закрыла дверь на задвижку, чтобы никто не зашел во время операции.

– Да и ерунда все эти разговоры насчет укола, – веско произнес Джарвис.

– Особенно с учетом того, что сказал Маккой насчет фигуры в маске, проникшей ночью в операционную…

– Это было до полуночи, а до тех пор только майор Мун и мы трое – Эстер, Вуди и я – знали о том, что привезли Хиггинса. Если, конечно, не считать Джарвиса и Бейтс.

– Может, Бейтс и убила Хиггинса, – сказала Вудс, внезапно выпрямившись.

– А кто тогда убил Бейтс?

– Бог его знает, – сразу же сдалась Вудс.

– И кроме того, Бейтс убили, потому что у нее были улики, она догадалась, каким образом это было исполнено и кто это сделал. Очевидно, что убийца не она, а кто-то другой.

– Тогда нам всем следует запастись алиби на этот вечер, – с горькой иронией предложил Иден.

– Ну, начнем с того, что у меня нет никакого алиби, – радостно сообщила Вудс. Она сидела на подоконнике в своей излюбленной позе: вытянув длинные ноги, скрестив лодыжки и сложив руки на груди. С улыбкой обернувшись к Идену, она сказала: – Ты сказал, что вернешься на вечеринку и проводишь Бейтс домой. Я немного подождала, ты не вернулся, и я пошла домой. Одна. Думаю, теперь меня повесят за убийство, – я, естественно, старалась не попадаться на глаза, ведь рядовому составу не полагается разгуливать по парку «без сопровождения офицера».

– Я пошел за Бейтс, – сказал Иден. – Я подумал, что она слишком накачалась джином и лучше бы ей не возвращаться в темноте одной. Но Бейтс, должно быть, неслась как угорелая, потому что я так и не смог ее догнать. Я шел по тропинке вокруг госпиталя, прямо к сестринскому общежитию. Я прождал ее там пять минут, однако она не появилась, поэтому я предположил, что Бейтс уже дома, но решил на всякий случай вернуться другой дорогой – вдруг она пошла по аллее и через больницу…

– Так оно и было, – кивнул майор Мун. – Я наткнулся на нее, когда она бежала, как кролик. Заявила, что кто-то преследует ее в темноте. Я, разумеется, решил, что она слишком много выпила и у нее разыгралось воображение.

– А вот теперь оказывается, что воображение тут ни при чем, – пробормотала Фредди.

Они обеспокоенно посмотрели друг на друга и торопливо отвели глаза, затем вновь принялись оглядывать такие привычные и родные лица. Один из них крался за бедной испуганной девушкой, прятался в темноте, таился за деревьями, как хищный зверь… Невероятное, чудовищное, фантастичное предположение! Пожилой майор Мун, розовый и пухлощекий, преследующий жертву с кровожадным блеском в глубине кротких голубых глаз… Или Вуди, с кошачьей грацией крадущаяся за бедняжкой… Или Иден, вытянув голову вперед, как волк, безжалостно выслеживает добычу… Или Эстер неспешно и хладнокровно следует за ней по пятам… Или Барни, милый, добрый Барни, движимый неведомыми побуждениям и вытравивший из своего сердца жалость к несчастному, дрожащему от страха созданию… Или малышка Фредерика, холодная, требовательная, безжалостная…

Барнс, содрогнувшись, протянул к ней руку.

– По крайней мере, можно не сомневаться, дорогая, что это точно не ты. Ты была на дежурстве в палате.

– Ну, если не считать, что все вокруг спали и никто не видел, сижу я в своем закутке или нет.

– А операционная так близко, всего-то – перейти через холл, – усмехнувшись, сказала Вудс.

Лицо Барнса вытянулось.

– Давайте без переборов, – сказал майор Мун. – После встречи с сестрой Бейтс я вернулся в свою комнату, но у меня тоже нет этому никаких доказательств. А где были вы, Барни?

Капитан смутился:

– Знаете, я тоже решил, что не стоит отпускать Мэрион одну. Мне показалось, что она слишком возбуждена, к тому же выпила лишнего и поэтому может наделать глупостей. Я должен был проводить Эстер, с которой пришел на вечеринку, однако она сказала, что найдет Вуди и они пойдут вместе, за нее беспокоиться не надо. Я задержался всего на пару минут, чтобы объясниться с Эстер, но, когда я вышел, Бейтс уже и след простыл.

– И каким путем вы пошли? – спросил Иден.

– Тем же, что и вы, по дороге вокруг госпиталя.

– Я вас не видел.

– Ну, вообще-то я вас тоже не видел, – пожал плечами Барнс. – Полагаю, вы ушли вперед, а кроме того, было очень темно.

– А что ты делал потом? – спросила Вудс.

Барнс ответил, что он вернулся к себе и сразу же лег спать. Добавив с явным сожалением, что правда всегда выглядит неубедительно.

– Да, забавно получается, – сказала Вудс, которая на самом деле не видела тут ничего забавного. – А как насчет тебя, Эстер, дорогая? Полагаю, ты поискала меня и, решив, что я ушла с кем-то еще, вернулась домой одна?