сводные сестры, Дризелла и Анастасия, а Алекс – твоя Золушка.

Алекс садится обратно:

– Ну, я вообще-то надеялся стать принцем, а не Золушкой… Принцем на белом коне!

– Да, для Ники!

– Ах, мы хотим быть подружками невесты…

– Но вы же уже были подружками невесты…

– Да, но раньше второй подружкой всегда был ты!

– Вы сами меня просили!

– Мы думали, что это будет мило, вдруг бы ты расстроился, что мы выходим замуж, а ты еще ни на ком не женился!

– Точно!

– И в любом случае, мы бы хотели дать кое-какие советы невесте.

– Да, мы бы хотели вместе с ней решить вопрос с кейтерингом!

– И платье…

– О да, и подарки гостям!

– Ах да, это важно!

– Ты решил, где будет церемония?

– Когда?

– А цветы для церкви?

– А рассадка гостей? Да, у вас есть таблица?

– И гости… Сколько их будет?

– Должно быть много…

– Э-э… – В этот момент Алекс встречается взглядом с Давиде и Григорио, которые ободряюще улыбаются, и он, не зная, что делать, вытягивает руку, жестом прерывая мать. – Прости, мам… У нас осталась последняя булочка с начинкой из каштанового крема.

Глава шестьдесят вторая

Они ходят по большой пустой гостиной.

– Просто великолепно… Серьезно… Я бы сам здесь жил… Пьетро удивленно смотрит на Энрико:

– Ты что, издеваешься?

– Нет, конечно, мне нравятся такие лофты в боргетто Фламинио[38]… Просто мечта. В доме тихо, он большой, много комнат. – Искренне впечатленный Энрико ходит по дому. – Вокруг зелень… Ты в городе, но кажется, что в деревне.

– Да-да… Я понял. Пошел ты! Я бы лучше остался дома с же-ной и детьми. – И на мгновение становится видно, как сильно он сожалеет о случившемся.

Энрико отвечает:

– Слушай, ты же хотел кататься? Вот теперь и саночки вози! Пьетро изумленно смотрит на него:

– О чем ты говоришь? С ума сошел? Саночки были на свадьбе… И я бы с радостью возил их и дальше!

– Нет! Как раз наоборот! Ты сам все перечеркнул… Ты хо-тел, чтобы все так вышло, а я – нет. Меня бросила жена, ты же сделал все возможное, чтобы самому бросить ее…

– Слушай, я рад, что ты бухгалтер, а не адвокат по разводам… Потому что если бы Сюзанна наняла тебя вести наше дело, то наверняка надрала бы мне задницу!

– Ладно, ладно… Ты беспокоишься о деньгах, а не о том, сможешь ли к ней вернуться. И еще жалуешься! Я думаю, что все было чудесно до вчерашнего дня, а потом ситуация накалилась и… бум! Взрыв.

– В твоем изложении все выглядит еще хуже… Кажется, что это я во всем виноват… Я дернул за веревку и теперь могу сделать только одно…

Энрико удивленно поднимает бровь:

– Что?

– Повеситься.

– Брось! Не говори так, не драматизируй, может, все это в итоге пойдет тебе на пользу… Может, ты теперь немного поживешь для себя… А еще… – он обводит рукой лофт, – посмотри, что сейчас у тебя есть…

– Это квартира моего клиента, он не платил мне много лет и заставлял вести все дела по своим кондоминиумам… У него много квартир. На самом деле я мог бы взять что-то в центре, не знаю, может быть, поближе к семье…

– Отлично. Пьетро, это хорошая мысль, так ты сможешь быть рядом с детьми.

– Нет, так я смогу контролировать жену!

– О, ну… Мне казалось, что ты искренне переживаешь, но нет, оказывается, тебе просто наплевать на все, что на самом деле важно.

– Да как мне может быть наплевать на то, что на самом деле важно? Извини, но я все еще плачу ипотеку за квартиру, в которой она живет… Может, она встречается с кем-то еще? Выходит, она развлекается там за мой счет! Она что, моя старшая дочь?

– У меня нет слов. Ты понимаешь, что говоришь? Ну, я думаю, ты достаточно повеселился, теперь ее очередь…

Пьетро смотрит на Энрико, и вдруг ему приходит в голову мысль, которая мучила его все это время. «О боже, неужели он узнал о моем романе с Камиллой? Но это же было целую вечность назад. А его жене было грустно, скучно, она хотела хорошо провести время». Потом он вспоминает еще несколько раз, когда они были вместе. Тогда он просто хотел хорошо провести время. А теперь ему немного стыдно.

Голос Энрико прерывает воспоминания:

– О чем ты думаешь?

– Я? Ни о чем… Ты прав, мне было слишком весело, и теперь пришла пора расплачиваться. Но я думал, что ты мой друг, а не ее…

– На самом деле я здесь, чтобы помочь тебе, а не ей… Но быть другом – значит говорить откровенно, правду, которую иногда неприятно слышать…

Фух, ну подумай сам, Пьетро, он ничего не знает.

– Да-да, конечно…

– Ну, раз мы заговорили о правде, которую неприятно слышать, давай сходим и вытащим вещи из машины…

Они на улице. Петр открывает багажник, и они начинают вытаскивать чемодан за чемоданом.

– Чего ты тут набрал?

– Всего, что может понадобиться… Одежда, книги, простыни, свитера, рубашки, рабочие вещи, которые были у меня дома… Всё. Она сказала, что сожжет то, что я оставлю…

– Ах, вот в чем дело.

Энрико берет два чемодана и входит в дом.

– Конечно, она очень зла…

Вскоре к нему присоединяется Пьетро, тоже с двумя чемоданами в руках.

– Да, ужасно зла. Не знаю, как так случилось, но появились слухи и о других моих романах… Честно говоря, я не знаю, кто это сделал, но только прошел слух о нашем расставании, как оказалось – все вокруг что-нибудь знают обо мне. Они рассказали ей о моих романах с репетиторами детей, с одной ее подругой, с другой подругой, с которой они ходили к одному парикмахеру.

– Да ладно! И все эти рассказы – правда?

– Еще чего! Люди больше всего на свете обожают трепаться о чужих несчастьях… И преувеличивать их…

Энрико присоединяется к Пьетро, чтобы достать из машины побольше сумок.

– Подумать только, они даже сказали ей, что у меня был роман с женой моего друга. Ты можешь в это поверить? С женой моего друга! Ладно бы со всеми другими женщинами… Но разве похоже, что у меня роман с женой друга? Каково, а!

Энрико качает головой:

– Правду говорят, что хорошие люди обычно несчастны.

Пьетро идет следом за ним, берет несколько коробок с бумагами и улыбается самому себе: «Это неправда, они такого не говорили, но теперь, по крайней мере, мы обсудили ситуацию с Камиллой».

– Куда положить?

– Туда, под лестницу.

Энрико