Через несколько мгновений они услышали непристойный и дерзкий грохот взрыва.

— Мы по уши в дерьме.

Капитан Алан Белью швырнул «Нью-Йорк Таймс» в кучу других газет, валявшихся на столе. После ночного взрыва все они одна за другой вышли экстренными выпусками. Все переполнены предположениями, домыслами, советами. И все одинаково задавались вопросом, что делают следственные органы, как намерены обеспечить безопасность граждан.

Телевизионные каналы занялись этим событием, отодвинув все остальное, что бы ни происходило в мире, на второй план. Вся планета стояла у окна, и в город прибывали корреспонденты со всего мира, как будто Америка находилась в состоянии войны.

Новый взрыв произошел поздно ночью на берегу Гудзона в районе, получившем прозвище Адская Кухня, на пересечении Двенадцатой авеню и Сорок восьмой улицы, как раз рядом с авианосцем-музеем «Интрепид».

Взлетел на воздух громадный ангар, его буквально разорвало в клочья. Осколки повредили пришвартованное рядом судно и находившиеся на нем самолеты и вертолеты — трагическая картина, напоминавшая о войнах, в которых они принимали участие.

В соседних зданиях воздушной волной выбило стекла. Скончался от инфаркта пожилой человек. Часть дороги обрушилась в Гудзон, и пожар долго освещал печальное зрелище — объятые пламенем обломки, плывущие по реке, и груду руин там, где только из-за позднего времени не произошло нового памятного кровопролития.

Жертв насчитывалось примерно два десятка и какое-то неопределенное число легкораненых.

Группу полуночников, чья вина состояла лишь в том, что они оказались не в том месте не в тот момент, буквально разорвало на куски, и останки разбросало по асфальту. От ночного охранника ангара не осталось и следа.

Некоторые проезжавшие мимо машины подхватило взрывной волной и отшвырнуло с такой силой, что они превратились к груды искореженного металла. Другие не успели затормозить и оказались в реке вместе с рухнувшей в нее дорогой. Все пассажиры погибли.

Пожарные очень долго не могли погасить огонь, и полиция начала расследование на месте происшествия, только когда смогла попасть туда.

Результаты ожидались с минуты на минуту.

После тяжелой бессонной ночи Рассел и Вивьен сидели в кабинете капитана, разделяя с ним чувство мучительного бессилия перед человеком, который бросил им вызов.

Один и невидимый.

Белью наконец перестал ходить по комнате и опустился в кресло, хотя и не успокоился.

— Звонили со всех концов. Президент, губернатор, мэр. Каждый паршивец, мало-мальски причастный к власти в этой стране, брал трубку и звонил другому. И все замыкались на начальнике Департамента нью-йоркской полиции. А он, естественно, сразу же звонил мне.

Рассел и Вивьен молча ожидали, пока он отведет душу.

— Уиллард чувствует, что тонет, и, пытаясь выкарабкаться, тянет за собой меня. Чувствует себя виноватым в том, что оказался недостаточно осторожным.

— И что ты ему сказал?

Белью сделал неопределенный жест:

— Я ответил, что, с одной стороны, у нас пока нет уверенности, что идем по правильному следу, а с другой стороны — еще раз попытался втолковать ему, что чем больше народу узнает о том, как идет расследование, тем выше вероятность утечки информации. А если она долетит до ушей Аль-Каиды, то это будет настоящая беда. У нас появится безжалостный конкурент в этом списке. Представляешь, как они загорятся? Уже заминированный город, остается только взорвать. Как только такая информация станет достоянием общественности, Нью-Йорк через три часа превратится в пустыню. Нетрудно представить, какой начнется бардак. На дорогах пробки, раненые, мародеры, пропавшие без вести…

Вивьен сумела довольно живо представить себе все это.

— А Федеральное бюро расследований и Агентство национальной безопасности что говорят?

Капитан оперся локтями о стол.

— Мало что говорят. Знаешь, эти, с бельэтажа, неохотно откровенничают. Похоже, разрабатывают след исламского терроризма. Пока нет особого давления с их стороны. И то слава богу.

Во время разговора капитана и Вивьен Рассел молчал, что-то обдумывая. И теперь решил поделиться своими соображениями:

— Единственный, кто как-то связывает нас с человеком, заложившим взрывчатку, — это Митч Спарроу. Мне кажется, больше нет сомнений, что труп, обнаруженный в стене, — его. Очевидно также, что бумажник со снимками не его, отсюда вывод, что потерял его, возможно, тот, кто закатал этого беднягу в цемент. Значит, на двух снимках — и на том, где кот, и на том, что сделан во Вьетнаме, мы видим его убийцу. Я думаю, Спарроу как-то обнаружил, что тот делает. И он убил Спарроу, чтобы обеспечить его молчание.

Из всего сказанного Расселом капитан сделал вывод:

— Значит, они работали в одном месте.

— Всегда или иногда, не знаю. Одно бесспорно: наверняка работали вместе там, где пропал Спарроу.

Рассел помолчал, видимо продолжая размышлять. Вивьен очень понравилась эта его вдумчивость.

— Человек, за которым мы охотимся, конечно, сын того, кто заложил взрывчатку. Отец, должно быть, ветеран Вьетнамской войны, вернувшийся, по всей видимости, с огромной психической травмой. Многие солдаты стали на войне другими людьми. Некоторые не утратили привычку, а самое главное — желание убивать и продолжали делать это, даже вернувшись к нормальной жизни. Мой брат не раз бывал тому свидетелем.

Вивьен почудился призрак Роберта Уэйда за спокойно произнесенными словами Рассела. Она посмотрела на него и обрадовалась, увидев на его лице совсем другое выражение, не то, что встречала прежде. Но заботы настоящего момента тут же отвлекли ее от этой мысли.

Рассел ничего не заметил и продолжал излагать свою версию развития событий:

— К сожалению, ясно, что тот, кто написал письмо и заложил взрывчатку, страдал психическим заболеванием, и сыну оно передалось по наследству в еще более сильной форме. Из письма можно заключить, что он никогда не видел своего отца, тот открылся ему только после смерти, написав это послание. И я спрашиваю себя — почему?

Рассел помолчал, не находя ответа на этот жизненно важный вопрос.

Словно для того, чтобы и остальные могли поразмыслить над ним, зазвонил телефон. Капитан взял трубку.

— Белью.

Некоторое время он молча слушал собеседника. Вивьен и Рассел видели, как ходят его желваки. Он опустил трубку с таким видом, что ясно стало — он охотнее расколошматил бы ее.

— Звонил бригадир пиротехников, которые осматривали руины на Гудзоне.

Он помолчал. Потом произнес то, чего все ожидали:

— Это опять он. Та же взрывчатка, тот же детонатор.

Рассел поднялся, словно после такого подтверждения ему требовалось что-то предпринять, и прошелся по комнате.