Тут из-за стенки с Дугласом раздаются страстные стоны. Вряд ли там Джеми. Дуглас неоднократно давал понять, что готов ко второму раунду, но она всегда его отшивала.

Я расхаживаю по квартире, пытаясь представить, куда она могла подеваться. Я звоню в соседний бар, но мне сообщают, что Джеми не появлялась уже несколько дней. Я звоню Стиву и Андерсону, но они с ней уже с неделю не общались. Они дают мне телефоны нескольких общих друзей, которым я звоню, но все безрезультатно.

Черт, черт, черт!

Я закрываю глаза и думаю. Может, она сообщила о своих планах Эдварду? Может, она пошла на дискотеку? Или поехала в аэропорт и села на ночной самолет в Нью-Йорк?

Номера Эдварда у меня нет, придется звонить Дэмиену. Я внутренне собираюсь, считаю до трех и набираю его номер. Он отвечает после первого гудка, но я не в состоянии сказать ни слова, потому что меня душат слезы.

И тут он входит в квартиру – оказывается, забыла закрыть дверь – и забирает у меня из рук телефон.

– Откуда ты взялся?

– Я ждал в машине на углу. Я хотел с тобой поговорить, но решил дать тебе немного времени.

– Ты спросил Эдварда, где может быть Джеми?

– Она ему ничего не сказала. Он проводил ее до квартиры и слышал, как она заперла за собой дверь.

Я прижимаю ладонь ко лбу. Мне надо понять, как быть дальше, но я не могу придумать ничего путного. Я не знаю, что делать, и мне страшно.

– Она пьяная, злая и обязательно сделает какую-нибудь глупость.

– А ты проверила, стоит ли на парковке ее машина?

– Черт подери! Мне это в голову не пришло.

– Она, конечно, могла уехать и на такси, или ее мог забрать знакомый, но в любом случае стоит посмотреть, на месте ли машина.

Пока он говорит, я уже бегу к входной двери, рывком открываю ее и замираю. На пороге стоит Джеми. Ее волосы растрепаны, одежда наперекосяк, но она жива и невредима.

– Джеймс! – Я обнимаю подругу. – Все в порядке? Где ты была?

Она пожимает плечами и стреляет глазами в сторону квартиры Дугласа.

– О, Джеймс! – восклицаю я и больше ничего не говорю, потому что вид у нее совершенно несчастный. Сейчас не время для нравоучений. Сейчас надо укладывать пьяную подругу спать.

– Провожу ее в кровать, – говорю я Дэмиену и потом добавляю: – Скоро вернусь.

Я помогаю Джеми раздеться. Она залезает под одеяло и спрашивает:

– Я сильно опозорилась?

– Это Брайан Рейн – позорная скотина. Ты тут ни при чем. Все, спать.

– Спать, – блаженно повторяет она и закрывает глаза.

– Спокойной ночи, Джеймс, – шепчу я и собираюсь уходить, как вдруг она неожиданно хватает меня за руку.

– Ты счастливая, он тебя любит.

Я отвожу взгляд, стараясь скрыть слезы. Я хочу поведать ей о своих проблемах, потому что она моя лучшая подруга, но сейчас она в алкогольном ауте. В соседней комнате меня ждет любимый мужчина, который мне врет.

Я возвращаюсь к Дэмиену. Он как раз заканчивает телефонный звонок.

– Я отправил Эдварда домой. Заночую у тебя.

– Ну, я не знаю…

– Я заночую у тебя, – твердо говорит он. – В нашей кровати, на диване, хоть в ванной, черт подери. Ты от меня сегодня не избавишься.

– Хорошо. Делай как знаешь, – отвечаю я уставшим голосом. – Я уже ложусь.

Я смотрю на нашу огромную, стоящую посреди гостиной кровать, и мне становится нестерпимо грустно.

– В комоде есть подушка и одеяло. Что найдешь в холодильнике, все твое.

Я разворачиваюсь, иду в свою комнату и захлопываю дверь.

Проходит пять минут, и я слышу тихий стук в дверь. Я, конечно, могу сделать вид, что крепко сплю. Но, хотя я очень обижена на Дэмиена, я не могу ему отказать.

– Заходи, – говорю я.

Он входит в комнату с двумя кружками шоколада в руках, и я невольно улыбаюсь.

– Где ты нашел шоколад?

– На кухне. Будешь пить?

Я киваю. Теплый шоколад – это то, что нужно.

Дэмиен ставит чашку на прикроватную тумбочку и садится на краешек кровати. В воздухе повисает тишина.

– Это Рихтер, – говорит он наконец. – Меня обвиняют в убийстве Рихтера.

Моя голова работает как компьютер. Я пытаюсь переварить новую информацию и совместить ее с тем, что я знаю о смерти его тренера.

– Но он же покончил жизнь самоубийством. И было это много лет назад.

– Частично это связано с тем, что я унаследовал его деньги.

– Это действительно так?

Дэмиен кивает.

– Мой первый миллион. Тогда эту информацию удалось скрыть от прессы. Я очень много заплатил Чарльзу, чтобы и дальше так продолжалось. Мои враги скажут, что миллион долларов – это веский мотив для убийства.

– Послушай, я не понимаю, о чем мы говорим! Ты тогда был еще ребенком!

Я знаю, что Рихтер покончил с собой, выбросившись из окна в теннисном центре в Мюнхене.

– Скорее всего, он завещал тебе свои деньги по той же причине, по которой покончил жизнь самоубийством. Он же тебя сексуально использовал.

– Не уверен, что Рихтер хотя бы раз в жизни чувствовал угрызения совести, – говорит Дэмиен. – В любом случае главный аргумент моих противников – совсем не деньги. Они полагаются на показания свидетеля.

– А кто этот свидетель?

– Это уборщик, работавший в теннисном центре. Его зовут Элиас Шмидт. Он хотел пойти в полицию сразу после смерти Рихтера, но мой отец ему заплатил, чтобы он помалкивал.

– Получается, что свидетель-уборщик взял деньги, но потом все-таки пошел в полицию?

– Нет, он не пошел в полицию. Это немецкая полиция его нашла.

– Как?

– Вот этого я не знаю, – спокойно отвечает Дэмиен.

Он вообще ведет себя очень спокойно и холодно, словно переключился на обычный рабочий лад. Он обсуждает бизнес, который не затрагивает его чувств.

– Мне кажется, полицию навел мой отец.

– Зачем? Почему? Как отец может так поступить со своим сыном? – Я просто в шоке.

– Он хотел наказать меня за то, что я больше не даю ему денег.

По моему телу пробегает дрожь. Мои собственные отношения с матерью более чем натянутые, но это выходит за любые рамки.

Я ужасно боюсь за Дэмиена.

– Но ведь все разрешится, правда? – спрашиваю я. – Защита в суде обойдется в уйму денег, но ведь деньги для тебя не проблема? И самое главное – ты не виновен, поэтому обвинение снимут.

– Деньги, конечно, помогают, – отвечает Дэмиен, – но они ничего не гарантируют. И невиновные люди сидят в тюрьме.