— Скажи спасибо, что она попросила всего месяц…

— …и лишила меня права выбора. Свободного выбора, честного выбора. Выбора по любви, мать ее! — Последняя фраза прозвучала так громко, что на низком столике задрожала бутылка. — И теперь я не намерен ни прощать, ни быть снисходительным.

— Дэлл…

— Я укопаю ее по всем фронтам…

— Дэлл…

— Нет, успокойся, Мак, я сделаю это без физической силы. Даже словами бить не буду… Но ни разу, ни разу она не получит от меня поблажки. Я изотру в порошок и пресеку любые попытки сближения, красивые слова объяснений, потому что я не верю в добрые намерения того, кто не смог отступиться и ждать. Если нам было суждено сойтись, мы бы сошлись…

— Но она достаточно долго ждала, пока ты «нагуляешься» и подумаешь.

— Значит, не «нагулялся».

— А, может, ты просто слеп? — Халк всерьез рисковал, продолжая давить на больные точки, однако, он видел больше, чем опаленный обидой друг, а потому не имел права молчать. — Эта девушка оказалась единственной, кто когда-то вернул тебе нож. Она ни разу ни к чему тебя не принуждала и ничего не просила. И сделала она это только потому…

— Почему?! — Проорал Дэлл с такой яростью, что Конрад попросту не решился закончить фразу. Произнеси он слова «потому что любит тебя», и Одриард бы вошел в неконтролируемый стресс, спровоцированный битвой его собственных логических и эмоциональных заключений, а в таком состоянии люди не просто опасны, а крайне опасны. Непредсказуемы.

Халк вдохнул так глубоко, что воздух, казалось, достиг самого паха и замолчал. Отступился.

Дэлл идиот. Он пока не увидел того, что уже соединен с женщиной, вошедшей в его дом, прочной нитью, тянущейся от сердца и через расстояние. Сенсору же было достаточно и взгляда, чтобы определить под толстой коркой из спекшегося гнева отголоски чувств, наличие которых Одриард не признал бы даже под пытками.

— Все. Заканчиваем балаган. — Отрезал он жестко. — Сейчас придет Эльконто, а нам еще помогать ему с переездом склада. И ты сегодня, друг, не за рулем. Хватит мне твоих гневных вспышек, не хватало еще на дороге…

Дэлл обжег Конрада очередным злым взглядом, но промолчал.

В этот момент телефон Чейзера зазвонил. Тот, коротко ответив, поднялся с кресла.

— Все, пора. Эльконто ждет внизу.

* * *

Вот она сидит на матрасе и хмуро смотрит на оставленную им на тумбе кредитную карту. Руки сложены на подтянутых к груди коленях, а взгляд настороженный и затравленный, словно у бездомного щенка.

— Здесь десять тысяч. Потратишь, придешь и скажешь, я обновлю баланс. И, конечно же, не стесняйся в средствах, теперь у тебя на поводке богатый мужчина.

Собственный голос в записи кажется чужим — надтреснутым и едким, словно принадлежит гнусному ворчливому старику, отчитывающему слугу за бесконтрольные траты. Хлопок двери, вздрагивание плеч, и она все сидит, сидит, сидит… Кажется, что лежащий на тумбе кусок пластика вызывает у нее стойкую неприязнь, жжет и причиняет дискомфорт даже на расстоянии.

А тот взгляд, смешавший в себе ненависть и боль, которым она наградила его сразу после этих слов, он помнит даже теперь.

— Что же ты… бери, иди, развлекайся. Наслаждайся жизнью.

Но девушка на пленке не слышит едких слов и не меняет позицию еще добрых тридцать минут.

Проматывая на ускоренном просмотре однотипные кадры, Дэлл, наконец, почувствовал, что опьянел. Злость, метавшаяся в теле жаркими молниями с самого полудня, не утихла, но видоизменилась, превратилась в застывшую на безветрии кислотную лужу, готовую отожрать ногу любому, кто посмеет в нее ступить. Горло саднило. Надо было меньше курить…

А вот и другая картинка — Меган идет по коридору, идет осторожно, словно не до конца уверенная, что хозяин покинул особняк и готовая при первых звуках сорваться с места, галопом унестись наверх…

В конуру.

…входит в зал, осматривается, какое-то время стоит без движения, затем направляется прочь, и теперь оживает и начинает транслировать запись камера, прикрепленная в вентиляционном отверстии на стене кабинета.

— Эй, я не разрешал тебе заходить туда!

Дэлл почувствовал, как в груди снова заклокотала ярость. Не разрешал, да, но забыл об этом сказать вслух. Черт, его собственное упущение.

Тем временем, Меган стоит у стены, рассматривая коллекцию оружия (неподдельный интерес в ее глазах заставил Дэлла на какое-то время забыть о неприязни), наклоняется к табличкам и с упоением читает названия пистолетов, затем долго и задумчиво смотрит на пустое место в центре, будто размышляя, какой «зверь» может скрываться под названием «Brandt XT-5». В эту секунду хлопает на ветру открытая форточка, и от этого звука девчонка почти подскакивает на месте (Дэлл не замечает, что улыбается) после чего быстро ретируется прочь, назад в коридор. В его спальню не заходит, на кухню тоже. Вероятно, испуг отбивает у нее желание продолжать осмотр комнат, и она уходит наверх, где скрывается за дверью.

Конец перемещениям. Свет погашен, движения нет. Далее камера фиксирует лишь тишину и темноту, а тепловые и датчики ночного видения он не активировал. Раньше было незачем, гостей в доме не было.

А теперь…

Дэлл устало откинулся в кресле и, чтобы яркий свет экранов посреди темной комнаты перестал резать глаза, прикрыл веки.

Теперь по его комнатам шастает гостья, и неплохо бы включить всевозможные системы слежения. Нет, не то, чтобы существовал серьезный риск, что Меган может что-то натворить, испортить или украсть, но, может быть — странная и непонятная мысль мягким хвостом невидимой птицы скользнула в сознание — может быть, однажды эти записи помогут что-то понять? Что-то, что он, по словам Халка постоянно упускает из вида? Ведь если этот умник прав, то он, Дэлл, пока не способен уловить все эмоциональные грани кристалла чувств, что сформировался под крышей этого дома.

— Отпусти гнев, Дэлл, и тогда ты увидишь, что вещи не являются такими, какими они пока тебе кажутся…

Чертов сенсор. Всегда лезет не туда, куда ему следует. Пусть на жертвах оттачивает свое умение, а не на друзьях! Хотя… на то он и специалист, чтобы видеть наперед. А оттого, друг перед ним или враг, зависит лишь метод подачи информации, не более.

Свет снова проник в сетчатку слепящими волнами, стоило открыть глаза, и Дэлл с раздражением выключил экраны. На сегодня хватит.

Принять душ, отключить мозг и спать.

* * *

Наверное, должно было быть плохо. Одиноко, тревожно и беззащитно. Наверное, следовало тоскливо горевать, казниться чувством вины и пропускать через сердце волны бесконечного страдания. Но страдание почему-то не приходило.

Лежа на жестком матрасе в непривычной маленькой комнате со скошенным потолком, я смотрела, как сквозь единственное окно льется внутрь мягкий лунный свет и тихо радовалась. Он здесь, рядом, всего лишь этажом ниже. Пусть злой и неприступный, не желающий общения и вредный, но, все же, стоит лишь потянуться сознанием, и мысленно коснешься той оболочки, что в виде человеческого — крупного мужского человеческого тела — ворочается в постели этажом ниже.