– Уходим.

Смотритель Эссен с перекошенным от ярости лицом встретил нас на кухне, женщин здесь уже не было.

— Что вы творите, свамен?! Вы разве не забрали свою судшанту? Зачем вы похищаете мою рабыню?

Это его «мою рабыню» резануло слух, но я сумел сдержаться.

— Убить тебя что ли? -- без всякой злобы, спокойно поинтересовался я.

– Не нужно, – Амали придержала меня за руку, – он меня не трогал. Давай просто уйдем.

Она смотрела с мольбой, тихо шепнула:

– Нам не нужны проблемы с Кинвин, просто уходим.

Нехотя, я все же кивнул, взял Амали крепче за руку и направился на выход.

– Это незаконно! Вы за день украли у нас двух рабынь! Я имею право... имею право...

Он так и не решился сказать, что может убить меня. По закону, конечно же, может, но на деле же – кишка тонка.

– Я не позволю! – внезапно хрипловатый голос смотрителя сорвался на фальцет.

– Мне плевать, – спокойно отбрил я его, и мы вышли с Амали на улицу. Смотритель семенил следом, опасливо сохраняя дистанцию, но при этом не переставая что-то тявкать нам вслед.

– Я буду жаловаться свамену Виджи! – выкрикнул он. – У вас будут проблемы! Так дела не решаются!

Я резко остановился, терпение мое всё-таки не беспредельное.

Подхватив Эссена телекинезом, я протащил его на всей скорости к нам и швырнул на землю. Очень быстро на улицу высыпали рабы, а также сыновья Эссена.

Смотритель поднял на нас взгляд полный ужаса, рабы настороженно молчали. А его сыновья, кажется, так растерялись, что позабыли напрочь и о своих винтовках и том, что нужно защищать смотрителя.

– Я буду... – осмелев, начал было Эссен, но я не дал договорить, вмиг подорвав его с земли и оставив висеть в воздухе.

– Твоему свамену не обязательно знать, что случилось, – с хладнокровным спокойствием отчеканил я. – Спишешь эту рабыню, скажешь, что умерла. Такое ведь случается, правда? Как те рабыни, которых ты насиловал, а затем вышвыривал.

Эссен побелев от ужаса, судорожно сглотнул.

– Я никого не убивал, – сипло произнёс он. – Они... они сами!

– Что сами? Сами тебя насиловали?

– Нет, они пытались сбежать, похитить детей, – заявил он. – Пытались убить меня. Другие сами себя убивали.

Я молчал. Наверное, забрать Амали и оставить все как есть я не смогу. Хотя первоначальный план был именно таким. Этот тип был мне настолько неприятен, что я едва сдерживался, чтобы не прикончить его прямо сейчас. Но я этого делать не стал, нужно действовать по правилам и соблюдать закон. В конце концов, мне как будущему императору сейчас проблемы не нужны ни с одним из кланов. А вот если я подскажу свамену Виджи о том, что творит его смотритель, это напротив – будет уже жестом доброго расположения и добавит мне плюс к репутации.

Ничего не сказав, я уронил его на землю и, развернувшись, продолжил идти. Амали робко взяла меня за руку, попутно пытаясь пригладить растрепанные волосы.

Смотритель Эссен больше не посмел мне ничего сказать. Пусть думает, что кара его миновала. Я лично проконтролирую, чтобы свамен Виджи не казнил его, а выдал Стражам. Из этого ублюдка получится отличный Страж.

– Ты прилетел за мной, – слабо улыбнулась Амали, когда мы покинули, наконец, рабский поселок.

– Я не мог тебя бросить, – улыбнулся я в ответ. – Жаль твоих волос.

Я окинул взглядом ее дикую стрижку, исхудавшую фигурку – ей явно пришлось несладко.

– Мне очень стыдно, что ты увидел меня такой, но такое обличье – единственный способ отвести от себя подозрения. Сам ведь знаешь: Накта вне закона. Ну и...если бы не это...

Она слегка оглянулась, так и не договорив.

– Нечего стыдиться, я все понимаю, – поспешил я ее успокоить. – Я просто рад, что ты жива.

– А сейчас мы куда?

– В безопасное место. Поживёшь пока в доме моего учителя.

– А ты?

-У меня осталось несколько нерешенных проблем. Но не переживай: скучать тебе не придется, ты будешь не одна. Там уже моя семья.

– Семья? – Амали заинтересованно посмотрела.

– Да, сестры и невеста.

– Невеста, – повторила Амали, как-то сникла и резко сменила тему: – Мне необходимо сделать операцию.

Она покрутила пальцем, оконтурив лицо:

– Изменить внешность, свести шрамы, я очень грубо удаляла метки.

– Зачем менять внешность? – удивился я.

– Иначе я не смогу начать все сначала, – пожала она плечами. – Не переживай, я верну все деньги за операцию и не буду тебе долго докучать...

Я улыбался. Видел, что она сейчас делала, хитрая Амали. Специально затронула эту тему, обставив всё так, чтобы подбить меня к конкретному решению и сразу обозначить, вместе мы или нет.

– Ты останешься, – сказал я, краем глаза наблюдая, как выражение ее лица меняется, и довольная кошачья улыбка появляется на лице.

– А твоя невеста? Она не будет злиться? – Амали едва сдерживала лукавую улыбку, пытаясь оставаться серьёзной.

– Будет, – не стал я лгать. – И вам придётся подружиться.

– Подожди, так значит, те слухи были правдой? Айриса неуязвимая беременна? Это твой ребенок?

– Да. И ей вскоре рожать.

Амали изумленно вскинула брови, но теперь по ней не было понятно, что именно она чувствует.

– Лучше ты расскажи, как так вышло, что ты попала в рабство. И про то сообщение.

– Я бы не хотела об этом вспоминать, – зябко повела она плечами.

– Ну, хотя бы кратко, – попросил я.

Амали вздохнула, оглянулась, словно бы проверяя, не подслушивает ли нас кто-нибудь:

– После того, как я бежала из Гиргит, какое-то время укрывалась в кланах, продавала драгоценности, которые были при мне. Но это было опасно – я знала, что орден будет меня искать. Поэтому пришлось часто менять места. А затем я решилась и ушла к Меру, притворилась презренной, маскировалась, выглядела даже хуже, чем сейчас, – она усмехнулась, взгляд стал печальным, а в голосе засквозила горечь. – Это было отличное место, там бы меня никто искать не стал. Но после кое-что произошло... В результате мне пришлось бежать и оттуда.

– А здесь как оказалась? – осторожно спросил я, видя, что говорить и вспоминать о произошедшем ей едва ли хочется.

– Затем... – Амали тяжело вздохнула, лицо ее стало напряженным, она хмурились, словно бы слилась вспомнить, но никак не получалось.

Я остановился, уже догадываясь, в чем дело – гипноз: Амали ничего не помнила о Накта. Она тоже замерла.

– Затем, – медленно продолжила она, – я прибилась к гастролирующему театру.