Семёныч с Прокофьевым отрицательно покачали головами. Квиз вздохнул:

– Ладно. Сейчас найдём.

Он достал плеер, и Прокофьев с Семёнычем, памятуя про тридцать ватт, закрыли уши ладонями. Охотники за головами, не понимая ещё, зачем это, последовали их примеру. Квиз нажал кнопку «Пуск».

Донёсшийся неведомо откуда грохот ударил по ладоням Прокофьева, вбив их в виски. Он не представлял, как Додик собирается выяснить, откуда идёт звук. Это было так же просто, как определить, где в горах началась лавина, когда поток камней уже несёт тебя вниз.

Однако достаточно было взглянуть на Жорика, чтобы понять, где же пропажа.

При каждом ударе басов его щёки раздувались, при каждом гитарном рифе казалось, что его глаза повыскакивают из орбит.

Квиз выключил плеер, Жорик, которого шатало и трясло, достал изо рта наушники и походкой пьяного матроса в девятибалльный шторм подошёл к стенке и опёрся о неё руками. Тело при этом продолжало трястись, словно телега на грунтовке, по которой прошла колонна танков.

Семёныч прищурился:

– Это как понимать?

– Вы уж простите его, – попросил Свон. – Он не со зла. Клептомания. Болезнь такая.

– Я знаю, что такое клептомания.

– Не волнуйтесь. Он безвреден. Перед отлётом я лично прослежу, чтобы он всё вернул.

Семёныч некоторое время молчал. Лишь когда Квиз пожал плечами, протёр наушники и вышел, старшина облегчённо вздохнул:

– Ладно. Располагайтесь. Через час встречаемся, обговорим план наших дальнейших действий.

Семёныч подождал, пока все разошлись, и повернулся к Прокофьеву.

– Так что там произошло?

Антон развёл руками.

– Я повстречал корабль-призрак. Других объяснений не вижу.

Антон подробно пересказал всё, что помнил. Семёныч задумчиво потёр лоб.

– Знаешь, что меня больше всего удивляет? Они ведь уже останавливали корабль готианца. Знали, что там нет ничего ценного. Так зачем было останавливать второй раз? Кстати, сколько именно они у тебя забрали?

– Две сотни.

– Две. Почему только две? Почему не всё?

Антон пожал плечами.

– Нужно отправить Додиков, пусть проверят корабль. Может, найдут что-нибудь, – заявил Семёныч. – Кстати, тебя бы тоже не помешало обследовать, но в их руки тебя не отдам. Лучше самому сразу бросить тебя в топку реактора.

Прокофьев грустно хмыкнул. Потом вдруг хлопнул себя по лбу ладонью.

– Чуть не забыл! После их нападения я вот что нашёл!

Прокофьев достал монетку и бросил Семёнычу. Старшина поймал её в воздухе и поглядел.

– Десять галактов. Старого образца. Что бы это могло значить?

Антон пожал плечами.

– Может, это знак какой-то? Марка? Вроде тех, которые особо наглые преступники оставляют на месте своих преступлений?

– Да чёрт его знает! – раздражённо буркнул старшина. – Слишком уж много мороки с этим кораблём-призраком.

Семёныч ещё некоторое время что-то обдумывал, потом скомандовал: «Отдыхай пока» – и вышел.

Старшина нашёл Эльвала и попросил Додика проверить показания приборов на корабле готианца, а сам направился в каюту, отведённую Арчибальду Свону.

Он открыл дверь без стука. Свон переодевался. Он стоял в брюках и как раз накинул на плечи рубашку. На животе виднелся застарелый шрам.

– Старшина, вас стучать не учили?

– Меня учили НЕ стучать. Вы ведь тех же принципов придерживаетесь? – ответил Семёныч, внимательно глядя на реакцию Свона. Тот прищурился, губы искривила лёгкая улыбка. Свон хотел что-то уже сказать, но старшина не дал ему открыть рот. Он наигранно хлопнул себя по лбу и добавил: – А! Вы про дверь? Ну, такой вот я негостеприимный хозяин.

– Да ничего, – с недоумением заметил Свон.

– Вот и я так думаю. – Семёныч кивнул на шрам: – Это откуда?

– На нож упал, – ухмыляясь, ответил Свон.

– А татуировка откуда? На татуировочную машинку упал?

Свон дёрнулся, его взгляд быстро скользнул на плечо и тут же вернулся к Семёнычу. Старшина ухмыльнулся:

– Значит, есть-таки татуировка. Могу поспорить, там изображён череп со звёздами вместо глаз. Эмблема подручных Маленького Плюха.

Свон напрягся.

– Как ты узнал про татуировку?

– О том, что директор «Фур Индастриз» и Маленький Плюх – один человек, слухи давно уже ходят. Вот я и подумал, а с какой это стати начальник фермы по разведению сусликов заинтересовался кораблём-призраком? Благотворительность? Не верю я в неё. Вероятнее всего, этот корабль обчистил один из транспортников «Фур Индастриз». Но на кой ляд пиратам грызуны? Значит, на корабле было что-то более ценное и менее декларированное. А дальше простая логика.

– Наблюдательность не всегда полезна, – заметил Свон.

– Её отсутствие тоже, – ответил Семёныч. – Расслабься. Меня сейчас не интересуют ваши проблемы с законом. У вас есть лицензия на охоту, значит, у меня нет к вам претензий. Меня сейчас больше интересует корабль-призрак.

– И чем же он так досадил вам? Я не замечал, чтобы гаишники стремились ввязываться в такие проблемы.

– Пока он потрошил транспортники Плюха и прочих, мне было плевать. Но то, что он сегодня напал на моего сержанта, – это уже другой вопрос. Дело принципа.

– Значит, работаем вместе?

– Это я и хотел предложить.

Свон расслабился и присел на стул.

– Хорошо. А я думал, вы надеетесь на ваших охотников.

– На Додиков? Я лучше понадеюсь на то, что этот корабль врежется в дрейфующий в открытом космосе рояль!

Свон довольно ухмыльнулся.

– С тобой можно иметь дело, старшина.

– Надеюсь, и с тобой тоже. Давай начистоту. Что вы знаете про этот корабль-призрак?

– Да ничего мы не знаем. Он появился неожиданно, и поймать его пока никто не смог.

– И что вы? Тоже думаете, что это призрак?

– Зачем призракам товар? Маскировка. Какая-то новая технология. Но корабль и команда – самые обычные.

– И я так думаю. Если мы объединим усилия, то сможем чего-то добиться.

Свон откинул голову и искоса поглядел на старшину.

– Старшина, ты мне нравишься всё больше и больше! – заявил он, широко улыбаясь.

– Не могу сказать, что это взаимно, – ответил Семёныч. – Расскажи-ка теперь о своей команде. Кто они?

– Не беспокойся, не подведут. Мабирианцы только с виду глуповатые и безобидные. Когда бросаются в бой – сущие звери. Кроме того, они профессиональные подрывники. Жорик на самом деле щипач. И клептоман. Всё в свои защёчные мешки тянет. Однако раньше был профессиональным борцом и отличным артиллеристом. Правда, от последнего сейчас пользы нет.