Марине и в голову бы не пришло, что он что-то замышляет. Но он несколько раз проверил, нет ли кого поблизости, словно собирался совершить преступление (в общем-то, так и было), и это ее насторожило. Она исчезла из его поля зрения и затаилась за деревьями, откуда ей было очень удобно сделать хороший, информативный снимок. Удачей оказалось и то, что это произошло в канун той ночи, на которую мы планировали бегство Юлии.

В ту ночь Юлия, повздорив с мужем и отправив его в гостиную одного, прошла поселком и по одной из боковых пешеходных дорожек добралась пешком до автомобильной дороги, где ее ждал Андреас. Он отвез ее домой и вернулся в поселок, чтобы дойти до дома и ночью вывезти скутер из его стойла. Это было уже перед рассветом, и в доме все спали, ворота ему открыла Марина. Он, конечно, рисковал, но не чрезмерно, ведь он понимал, что мопед, скорее всего, поврежден.

Так Юлия поселилась в моей квартире, а я на время переехала к Марине. Юлия считала, что я в больнице и мне остались считаные дни. Она никуда не выходила, все необходимое ей приносил Андреас. Первая половина плана должна была пройти без сучка и задоринки – еще одно выражение, которое я почерпнула в России. Я не видела никаких сложностей в реализации этой части моего проекта. Трудности заключались в другом: Андреас должен был получить деньги, а для этого – собрать вместе много частей композиции, главная из которых – Влад должен был испугаться. И в первую очередь того, что на сломанный им скутер села именно Юлия. Несмотря на мой протест, Андреас сделал бывшую жену своей сообщницей в деле о шантаже. Она оказалась глубоко уязвлена тем, что узнала от Андреаса, известие о предательстве мужа ее травмировало, и к плану Андреаса она отнеслась со злобной мстительностью. Юлия была уверена, что Влад испугается разрыва с отцом. Она знала, что у него есть собственный сток, который, видимо, принадлежал ему еще до их женитьбы, когда он не представлял никакого коммерческого интереса, и документы на него находятся в полном порядке, как и о том, что статус этой земли кардинально изменился, и на участок давно есть готовый покупатель. Она полностью одобрила план Андреаса, ей не очень улыбалось уйти из дома в одних джинсах. Второй и самой большой сложностью мне представлялся финал всей пьесы. Юлия должна была умереть. Причем так, чтобы Андреас ни на одну секунду не заподозрил, что в ее смерти повинна я.

Молодые, здоровые, цветущие женщины не уходят в мир иной просто так, потому эту часть своего плана я продумывала особенно тщательно. Поскольку к моменту завершения спектакля я уже должна быть «похоронена», доступа в квартиру, где временно проживала Юлия, я не имела. Периодически я звонила Андреасу и просила его увезти Юлю куда-нибудь «погулять», чтобы я могла наведаться домой. Я объясняла это необходимостью взять какие-то вещи, документы, таблетки, белье. Я сказала ему, что не могла уехать к Марине с полным багажом, поэтому периодически мне нужно наведываться в свою квартиру. Выглядело это вполне правдоподобно. Боялась ли я, что Андреас меня заподозрит? Нет. Еще когда мы жили на Корфу, все знали, что я хожу к Аурании, которая занимается сбором трав. Но в детстве для всех у меня было одно объяснение – я дружила с Мелиной. А потом, когда мы стали взрослыми и моя приятельница уехала в Керкиру, я объясняла свои походы к ее бабушке сочувствием к ее одинокой старости, желанием помочь. В своем доме я никогда не держала никаких растений и не проводила никаких манипуляций, а готовые настойки, которые приносила от Аурании, тщательно прятала в своей комнате. Ни одной живой душе не было известно о моих занятиях. Не знал о них и Андреас. Я готова была дать на отсечение руку (вот еще одно любимое выражение русских), что он не имеет ни малейшего понятия о том, что я обладаю определенными знаниями и даже могу успешно применять их на практике. Мне было известно, что Юлия – фанатка кофе, она жить без него не могла. И сейчас ее вкусы не изменились. Подготавливая квартиру для ее вселения, я спросила у Андреаса, что будет нужно Юлии, и первое, что он сказал, – кофе. Это было замечательно, потому что мой Андреас этот напиток никогда не употреблял. Более того, он его терпеть не мог. Он любил чай и белое вино. Поэтому я не сомневалась, что, когда наступит самый важный момент, мой подарок достанется именно той, кому он и предназначен. Но внезапная смерть цветущей женщины могла вызвать подозрение даже у Андреаса, необходимо было, чтобы Юлия хотя бы несколько раз пожаловалась на плохое самочувствие. Поэтому в первые дни я оставляла ей крохотную порцию своего снадобья. Добавлять его в кофе было слишком рискованно – если Юлия свяжет свое плохое самочувствие с напитком, она может отказаться от его употребления. И первые крошечные дозы я закачала ей в груши. Андреас не ест фрукты, разве что ягоды, и то далеко не все. Но в холодильнике я обнаружила пакет с яблоками и грушами – это явно было куплено для Юлии. Она употребила мой первый подарок в тот же вечер, когда я его оставила, и Андреас тайком от своей первой жены позвонил мне и спросил, где у меня лежит аптечка и есть ли в ней активированный уголь. Сам он чувствовал себя превосходно, и я поняла, что все рассчитала правильно. Приступы необъяснимого плохого самочувствия повторялись у Юлии несколько раз, пока я не сочла, что хватит – иначе она испугается и, пожалуй, побежит к докторам, что может поставить под угрозу срыва весь мой тщательно продуманный план. Когда настанет главный день и Андреас, вернувшись домой с деньгами, обнаружит Юлию мертвой, он вспомнит ее необъяснимые приступы неизвестной болезни. И тогда насильственную смерть он не заподозрит.

Самым неприятным моментом в моем плане было то, что один трюк мне все-таки предстояло выполнить лично. По-другому никак не получалось. Если бы я жила вместе с Андреасом и Юлией в одной квартире, я могла бы всыпать яд в любую минуту, и попадание было бы точным, стопроцентным. Действуя на расстоянии, нельзя было гарантировать результат, и любые допущения могли иметь фатальные последствия. Следовательно, накануне самого ответственного дня я должна была наведаться в их квартиру ночью. Если бы я снова изобразила необходимость что-то взять, на следующий день, когда все будет кончено, Андреас мог дать