этому обстоятельству правильную оценку, а этого нельзя было допустить. Значит, я должна бы дождаться, когда они уснут, тихо зайти в квартиру, пробраться на кухню, всыпать яд в пакет с кофе и так же незаметно удалиться. В принципе, ничего такого уж сложного в этом не было. Дверь у меня открывается практически бесшумно, а спальня – самая дальняя от входа комната. Меня не должны услышать. Я боялась другого – вмешательства случая. Вдруг именно в тот момент, когда я буду находиться в квартире, кто-нибудь из них захочет в туалет? От одной мысли об этом меня кидало в дрожь. Но выбора у меня не имелось. Никакого другого варианта я придумать не смогла. Юлия должна была выпить свой обычный утренний кофе и умереть. Пока Андреас будет в кинотеатре, я приду в квартиру и заменю пачку кофе на чистую. И тогда против меня не будет ни одной улики. Я не знала, как поступит Андреас, когда увидит, что Юлия мертва. Станет вызывать полицию? Впадет в панику? Я рассчитывала, что первым делом он позвонит мне. Больше ему эту тему обсуждать не с кем. Только я смогу подсказать ему правильное решение.

Когда наконец настал решающий вечер, я заметно нервничала. Потому что боялась оказаться обнаруженной в квартире ночью? Или потому что мне предстояло убить человека? Я сидела во дворе, ожидая, когда погаснут окна моей квартиры, и думала о том, что точка невозврата для меня уже пройдена, пути назад у меня просто нет. Если я сейчас не войду в подъезд, не поднимусь в квартиру и не оставлю свой подарочек в банке с кофе, завтра все пройдет так, как и ожидают Андреас и Юлия. Мой брат получит деньги, они вместе сядут в самолет и улетят в Салоники. А я останусь здесь. Некоторое время мне понадобится, чтобы восстановить документы, которые использует Юлия, потом я тоже смогу уехать на родину. Но что меня там ждет? Счастливая семья Андреаса и Юлии Димитракис? На самом деле у меня, конечно, был выбор. Я могла дать задний ход и воспрепятствовать завтрашнему походу Андреаса в кинотеатр. Во всем признаться, полностью или частично, или соврать что-то убедительное. Но каким бы ни был дальнейший сценарий, Андреас останется с Юлией. И мне уже никогда не найдется места в его жизни. Я просидела во дворе еще полтора часа после того, как погасли их окна. Потом встала и направилась к подъезду. Андреас получит деньги. Юлия умрет. Эту мантру я повторяла про себя, чтобы преодолеть страх и нерешительность. Я говорила себе, что только этот путь приведет меня туда, куда мне нужно. На мой солнечный остров, в наш дом в Ахарави, где мы с Андреасом будем жить как брат и сестра. Днем. И как муж и жена – ночью.

Я как можно тише открыла входную дверь и, чтобы никого не разбудить, не стала ее захлопывать, лишь прикрыла. И сразу же услышала мерное похрапывание, доносящееся из моей гостиной. Неужели они спят на диване? Но там тесно! В спальне у меня замечательная просторная кровать. Бесшумно ступая, я подошла к дверям гостиной – Андреас спал один. В первую минуту мое сердце больно дернулось. Где Юлия? Неужели в последний момент что-то пошло не так и она сорвалась с крючка? На цыпочках я прошла к спальне, и тиски, сжимавшие сердце, мгновенно разжались. Они спят по отдельности. Не могу вспомнить, был ли в моей жизни момент, когда я чувствовала себя более счастливой. Никаких сомнений у меня больше не осталось. Скоро, очень скоро Андреас станет моим. У нас будет дом, деньги, и никто и ничто больше не сможет нас разлучить.

Глава 13

Юля спала одна, так они с Греком договорились с самого начала – ей не хотелось чувствовать себя в чем-то перед кем-то виноватой. Договорились, что будут вместе, только когда окажутся в Греции. Проснулась она в шесть утра от жуткой боли в горле. Нет, это совершенно невозможно – простудиться, сидя в запертой квартире!

Вчера Грек купил к ужину филе морского окуня, Юля обваляла рыбные пластинки в муке, поджарила, но ужин совершенно не удался. Куски филе скукожились, свернулись трубочкой и выглядели, мягко говоря, неаппетитно. Немного подумав, Юля решила не подавать на стол сомнительное блюдо. Она завернула окуня поплотнее в пакет и отправила в мусорку, соорудила ужин из того, что было в холодильнике, – пожарила замороженную овощную смесь из пакета, сделала омлет, порезала ветчину. Но морской окунь отомстил ей за презрительное отношение, распространив такой запах, будто по квартире разбросали груду гнилых мидий. Юля открыла все окна в надежде выветрить рыбную вонь. Но сквозняк решил, что простудить Юлю легче, нежели изгнать запах залежалой рыбы. В итоге вонь осталась, а Юля лежала с закрытыми глазами, тщетно пытаясь глотнуть через жгучую боль.

Будь она у себя дома, она быстро приняла бы меры – обработала горло спреем или рассосала таблетку. Но в чужом жилище еще нужно было посмотреть, что именно есть в аптечке. В этой квартире ей уже не в первый раз становилось нехорошо, но сейчас хотя бы было более или менее понятно, что с ней – результат обработки сквозняком, перед которыми Юля всегда пасовала. Прежде ей просто становилось плохо, и было абсолютно неясно, почему: текли слезы и слюна, болел живот, давило сердце. В первый раз, когда ей стало нехорошо, Грек нашел аптечку Агаты, и Юлия удивилась, насколько мало в ней лекарственных средств.

– Рак такой ерундой не лечат, она проходила химиотерапию, – объяснил Грек, несколько смутившись.

Все равно это было странно. Больной человек, тем более страдающий от последствий изнурительной химиотерапии, не может обходиться таким скудным аптечным набором. Вся атмосфера квартиры угнетала Юлию. То ли потому, что она никогда не любила сестру своего первого мужа, то ли сам факт тайного пребывания в квартире умершего человека подавлял психику. Грек сказал, что похоронил Агату через каких-то давних знакомых без каких-либо документов.

– А как же свидетельство? Ведь оно должно быть, раз она умерла в больнице? – допытывалась Юля.

– Она умерла не в больнице, она так не захотела, – объяснил Грек, – у нее была близкая подруга, которая за ней ухаживала. У нее она и скончалась.

– А подруга не станет задавать лишних вопросов?

– Нет, – отрезал Андреас и предложил больше не возвращаться к этой печальной теме.

Но Юля все равно тяготилась, чувствуя себя очень неуютно. Были моменты, когда она хотела сбежать, бросить эту