Этот Тото просто сумасшедший! Надо же такое придумать! Однако это мило с его стороны. Приехали шестью машинами десятка три человек. На машинах вывесили таблички с надписью: «Зимний рейд к пани Ганке». Вся Криница только об этом и говорит. Я вдруг стала здесь самой популярной личностью. Представляю себе, как все дамы корчатся от зависти.

Тото и его компания приехали в десять утра, а так как все были голодны, то первый завтрак превратился в какой-то дикий банкет. В ресторанном зале сдвинули столы, а в час, когда начали подавать нормальный обед, директор должен был умолять Тото, чтобы мы перешли в бар. Тото сказал, чтобы туда послали оркестр, и мы замечательно развлекались до шести вечера, а потом почти все, подвыпившие и усталые, пошли спать.

Однако Тото ничего не берет. Он и слышать не хотел об отдыхе, хотя вел машину от Варшавы до Криницы. Не один человек мог бы позавидовать его здоровью. Мы пошли на каток, где как раз проходил хоккейный матч с латышами.

Тото, как и следовало ожидать, привез огромное количество шоколада и отборного порто (сорт вина), которое я так люблю. Он, бесспорно, имеет свои достоинства.

Ужинали мы вдвоем внизу. Все в ресторане посматривали на нас. И неудивительно. Тото вел себя как влюбленный паж. Ничуть не обращал внимания на то, что все нас видят. Во время десерта он заметил мисс Норман и сказал:

— Посмотри-ка, Ганечка. Кажется, мы видели эту даму в Варшаве. Ты знаешь, кто она?

— Конечно. Она англичанка. Зовут ее мисс Норман.

— Ты знакома с ней?

— Познакомились здесь. А что, понравилась?

Он искренне засмеялся.

— Разве при тебе может понравиться какая-то другая женщина?

Я смерила его холодным взглядом.

— Кто неприхотлив, тому любая нравится.

— Но меня ты таким не считаешь?

— Иногда нет.

— Только иногда?

— Именно так. Ведь ты ухаживаешь за несносной Мушкой Здроевской. Я иногда думаю: о чем вы можете разговаривать между собой? Вот, пожалуй, единство интеллекта, взглядов и интересов.

Тото обиделся. Я знала, что ничто ему так не задевает, как иронические замечания относительно его интеллекта. Но он сам разозлил меня, разглядывая мисс Норман.

— Если ты считаешь меня дураком, — сказал он, — то зачем же водишься со мной?

Я пожала плечами.

— Я вовсе не считаю тебя дураком. Но знаешь сам, что звезд с неба ты не хватаешь.

Тото покраснел.

— Теперь я вижу, что зря сюда приехал. Ничего, кроме неприятностей, из этого не выйдет.

— С превеликим удовольствием вознагражу тебя ею, — сказала я и встала, чтобы поздороваться с мисс Норман, которая как раз выходила. Я сделала это под влиянием какого-то бессознательного импульса, но отступить уже не могла. Мисс Норман остановилась. Я познакомила ее с Тото и пригласила немного посидеть с нами. Я наблюдала за выражением его лица. Он разыгрывал столько разных чувств одновременно и делал это так бездарно, что я видела его насквозь. Притворялся возмущенным моим поведенным, безразличием к красоте мисс Норман (она действительно хороша собой), сдержанно вежливым и скучающим. Наконец, он счел нужным высказать это еще более отчетливо. Через пять минут банального разговора сослался на усталость, попрощался и пошел спать. Наверное, думал, что я позвоню ему в номер или сама приду. Долго придется ему ждать.

Собственно, я и сама не знаю, чем он меня так разозлил. Но во взгляде, которым он смотрел на эту Бетти, было что-то отвратительное.

В сердцах я долго не могла уснуть. Умышленно выключила телефон и не отвечала, когда стучали в дверь. Лучше бы уехать завтра утром. Это была бы хорошая наука Тото. Вот и сейчас, когда я это пишу, опять стучат в дверь. Это уже третий раз. Ничего ему не поможет. Пусть себе идет к той рыжей выдре. Завтра он будет притихшим и покорным. На нее и взгляд не бросит. Конечно, только когда я буду рядом. Зря я их познакомила. Уже двенадцать. Иду спать.

Между мной и Тото все кончено. И я очень этим довольна. Давно уже надо было это сделать. Вот как все произошло.

Я проснулась рано и включила телефон. В восемь пришел парикмахер, а через четверть часа раздался телефонный звонок. Я взяла трубку, но оказалось, что это Мирский. Он ничего не знал о нашей вчерашней ссоре с Тото и поэтому спросил, какие у нас (то есть у меня и Тото) планы на сегодня. Я сказала ему, что не знаю, так как Тото еще спит.

— Как это спит? — удивился он. — Ведь он час назад был у меня.

Я онемела. Итак, встал и не позвонил мне. «Ну, хорошо, — подумала я. — Ты обиделся, а извинишься сам». Я предложила Мирскому покататься на санях. Он с радостью согласился. В десять мы уже были внизу.

Когда мы проезжали мимо кинотеатра, нас обогнали сани. Я не поверила собственным глазам. В них сидел Тото рядом с мисс Норман. Тото смутился, но поклонился мне подчеркнуто холодно. А так как выдра смотрела в другую сторону, то я тоже позволила красноречивый жест: не шелохнулась. Мирский заметил, что я не поздоровалась, но ни о чем не спросил. Это было весьма тактично с его стороны.

Такого простить Тото я уже не могла. Он перехватил через край. Просто не могу описать, как я была зла. Мне он, конечно, безразличен, но ведь тут речь идет о моей чести. Так меня скомпрометировать! В первое мгновение я решила немедленно уехать прочь, однако, немного успокоившись, рассудила, что это было бы не в мою пользу. Тото мог бы подумать, что я им интересуюсь. Нужно остаться здесь еще хоть на пару дней. Плохо даже то, что я не ответила на его приветствие. Ну да ничего уже не поделаешь. Так и будет.

Вернувшись в гостиницу, я написала длинное и очень теплое письмо Яцеку. Это лучший человек, которого я знаю. Я даже готова простить ему его двоеженство. Во всяком случае, от него мне не приходится ждать таких неожиданностей, как от Тото.

Обедала я с Ларсеном. Как хорошо, что он пришел. Это очень облегчило мое положение. Но выдра была одна, а все мое общество шумно пировало в конце зала. Я притворялась веселой, и это видимо удивило моего партнера, поскольку он как раз рассказывал мне какие-то скучные вещи о России и о своих тамошних знакомых.

Тото, видимо, нарочно сел спиной к залу. Интересно, как он объяснил другим то, что мы не вместе. Наверное, придумал какую-то несусветную чушь. А впрочем, мне все равно. Я вернулась к себе, чуть не плача. Что-то неладно у меня с нервами. Да и не удивительно. Любая женщина на моем месте после таких переживаний уже сошла бы с ума. А тут еще этот Тото.

Наконец в пять он мне позвонил.

— Чем могу служить? — спросила я спокойно.

— Можно зайти к тебе на минуту? Я хочу поговорить с тобой.

— О чем? — спросила я таким тоном, который должен означать только одно: говорить нам не о чем.