– Что тебе понятно?

– А я еще смотрю, Видов какой-то подозрительный. Про Серба я ему сказал. Значит, он это фото Дьяку слил, а тот на Вильяма наехал. Он решил, что это Вильям Риту к Сербу подослал. Резкий мужик этот Дьяк. Или не мужик? Воров не принято так называть, да? – Максим пристально посмотрел на Танакова.

Тот легко выдержал его взгляд и заявил:

– Ты, Юрьев, не виляй, по делу говори.

– Не могу по делу. Если бы знал, как этот снимок к вам попал, мог бы. А так только предполагать… Я вчера с Вильямом говорил. Он очень просил меня оставить Закуткова в покое.

– Когда говорил?

– Незадолго до того как его убили. Разговор о вас, Игорь Андреевич, зашел. Вернее, о человеке, который меня сдал. Не знаю, зачем Вильям это сделал, но он сказал мне, что меня слили вы.

От возмущения Танаков вытянулся в лице. Но Максим не позволил ему вставить слово.

– Нет, я не против, – проговорил он. – Здесь все с Вильямом как-то связаны. Но с ворами – только вы. Эта информация у меня опять же от Вильяма. Вот я и думаю, что это фото вам слил Дьяк.

– Херню в уши лить не надо! – рассвирепел Танаков. – С больной головы на здоровую! Кто Серба убил?

– Не знаю.

– Твоя Марго к нему в машину садилась.

На столе у Танакова зазвонил телефон, он взял трубку.

– Как нет? Куда уехала? Найти!.. – Начальник зло глянул на Максима. – Где Марго?

– Уехала.

– Куда?

– Не знаю. – Максим достал из кармана прощальную записку, отдал Танакову. – Она думает, что я живу с ней из жалости, хочет, чтобы я проверил свои чувства.

Обида держала за горло, мешала говорить. Его отгородили от Риты как какого-то преступника. Пока Зыков вез Максима к Танакову, другие опера попытались задержать Риту. Понять можно всех, и Помазова, и Бочкарева, и Зыкова. Но все равно обидно.

– Какие чувства? Она поняла, что погорела, и сбежала. А ты думал, что выкрутишься. Не выйдет! Фото Риты попало к нам и загнало в угол вас обоих!.. Где она?

Максим качнул головой:

– Не знаю.

– Кто убил Серба?

– Не знаю.

– А я знаю! Марго его убила! Ты ей в этом помогал! Не надо на меня собак вешать!

– Все же скажите, как фотография Риты попала к вам?

– Не о том думаешь, Юрьев! Поразмысли, как доказать свою невиновность.

– Если бы я помогал убивать Серба, разве искал бы Риту?

– Значит, она работала на Вильяма? Вчера ты ей это сказал, предупредил. Где она?

– Не знаю.

– Если забыл, я помогу тебе вспомнить. За мной!

Танаков сам отвел его в изолятор временного задержания, поместил в камеру.

– Отличное место для раздумий. – Уже уходя, он обронил: – А кто убил Вильяма, мы еще разберемся!

Максим лег на койку, забросил руки за голову и закрыл глаза. Он готов был держаться до конца. Но надолго ли его хватит? Ведь Рита преступница. В общем-то, для него нет зазорного в том, чтобы сдать ее в руки правосудия. Но ведь он любит ее.

Зыков зашел в камеру поздно вечером.

Он принес пакет, поставил его на свободную шконку, сел рядом с Максимом и осведомился:

– Как настроение?

– Риту взяли? – вопросом на вопрос ответил Максим.

– Не мог я тебе сказать, что мы собрались ее брать.

– А вот я смог спросить про тебя у Вильяма.

– Да? – Зыков напрягся.

– Он мне всех сдал, кто ему стучит. Ты из них самый белый и пушистый.

– Перед смертью сказал?

– Да, видимо, почувствовал, что костлявая уже где-то рядом.

– Размахалась она не по-детски. Одиннадцать трупов.

– Для тихого города Ковалева это в порядке вещей, – проговорил Максим и мрачно усмехнулся. – У вас тут воры на бандитов бросаются на глазах у ментов, и ничего.

– Вильям и Софи убиты из автомата. Все остальные – из пистолета. Причем из одного и того же. Чувствуется почерк профессионала.

– Это не ко мне.

– Вильяму сначала ноги прострелили.

– Неужели из моего ствола?

– Нет, не из твоего. Но пальчики твои сняли.

– Со ствола?

– Арка там деревянная. Ты ее коснулся.

– Так я и не скрываю, что был у Вильяма. Не надо ходить вокруг да около. Так и спроси, я мочил или нет.

– Да дело не в этом… – Зыков замялся.

– Рита тоже не при делах.

– Она Серба замочила.

– Это еще доказать надо.

– Не мое дело. Как там у тебя?

– Весело.

– Шипунов тобой интересуется, завтра на допрос выдернет.

– Мне нечего скрывать.

– Ты не думай, мы не против тебя.

– Не надо оправдываться. Вы все правильно делаете.

– Риту мы найдем, если искать будем. А насчет Танакова ты прав. Он и с воровскими вась-вась, и у Вильяма на подтанцовке.

– Прогнило у вас тут все.

– Порядок наводить надо. Выйдешь – начнем.

– Обязательно выйду.

– Не скучай здесь. В пакете колбаска свежая, сыр. Лиза печенье тебе передала. Сама пекла, – бодро, но явно наперекор своему самолюбию сказал Зыков.

– Как у тебя с ней?

– Да ничего. Сказала, сватать можно.

– Так в чем же дело?

– Так ты сватом должен быть. Она этого хочет.

– Буду.

– Я пойду.

– Рад был тебя повидать.

Зыков уже вынес одну ногу из камеры, когда Максим бросил ему вслед:

– Я своих не сдаю.

От этой фразы отдавало нафталиновой театральностью, но Максим не упрекнул себя.

Шипунов вел допрос в своей обыкновенной манере, спокойно, без нажима, но от его внешней мягкости веяло внутренним холодом.

– Зачем Болдарев привез вас к себе домой?

– Хотел сделать мне предупреждение. Он не желал, чтобы мы кололи Закуткова.

– А почему он не сделал это где-нибудь на улице?

– Спросите у него. Если сможете.

– Он вас отпустил?

– Да, он меня отпустил.

– А Маргарита отвезла домой?

– Встретила и отвезла домой.

– Встретила где?

– У ворот дома Вильяма.

– Когда это было? До того как она убила телохранителей Болдарева или после?