основании отеческой власти детоубийство было объявлено за «parricidium» (отцеубийство) и каралось тем же наказанием (С. Th. IX, 15, 1). Константином же было запрещено и выбрасывание детей, причем за отказ от прокормления ребенка позднее было наложено особое наказание (С. Th. VIII, 51, 2). С изданием закона практика эта само собою не исчезла. Деятельность в этом отношении была столь же широка, как и возможность осуждения. Наконец по некоторым пунктам, так как здесь шла речь о публичной деятельности, последовал непосредственный результат. Неодобряемая с самого начала лучшими христианами бесчеловечная борьба гладиаторов уже Константином, если не окончательно была запрещена, то прямо порицаема и значительно ограничена воспрещением отправлять на арену преступников (С. Th. XV, 12, 1). Когда монах Телемах в 404 г. поплатился в Риме жизнью за свой жар против кровавых игр, то последние Гонорием были совершенно упразднены (Theod. V, 26).

Что касается, наконец, половой жизни, то античный мир в этом отношении был особенно не безупречен. С самого начала христианской эры в этом происходит решительная перемена. В древности господствовали снисходительные воззрения и практика. Даже противоестественный порок педерастии, особенно в греческом мире, имел самое широкое распространение. Только прелюбодеяние, и то не всегда, вело к строгому осуждению. Да иначе и быть не могло. В мифологии самим богам приписывались безнравственные действия. Многие храмы были форменными местами непотребства, отдельные празднества — публичными оргиями. Едва ли возможно представить по части безнравственности больше, чем тогдашние театральные представления. Христианство в этом отношении сообщило самосознанию высокую нравственность. Церковь выступила как против прелюбодеяния, так и против полового общения неженатых лиц. Грубые проявления порока были остановлены уже первыми христианскими императорами (C. Th. IX, 24, 1–3; XV, 7, 4, 10).

Глава пятая

Церковная наука

§ 74. Общий характер литературы

С победой христианства в начале IV в. патристическая литература вступает в свой цветущий период. Великая богословская борьба свидетельствует о большом духовном подъеме. Во время этого движения выдвинулся целый ряд мужей, наделенных редкими дарованиями и обладавших в полной мере всеми средствами тогдашнего образования. Так как в первую голову выступила защита христианской веры против опошляющего его новаторства, то литература этого периода носит преимущественно догматически-полемический характер. Равным образом разрабатывались и другие ветви теологии. Блестящий полет богословской мысли продолжался до Халкидонского собора. С половины V в. замечается некий упадок, хотя также и позднее не было недостатка в отдельных выдающихся произведениях.

Главными центрами научной жизни на Востоке были Александрия и Антиохия. Оба имени обозначают одинаково важные богословские школы и направления в науке. Различие между ними выступает особенно в области экзегетики. В то время как александрийцы с любовью предавались аллегорическим толкованиям, которые уже раньше в лице Оригена нашли своего решительного и ученейшего представителя, антиохийцы преимущественно занимались историко-грамматическим объяснением Св. Писания. Основание этому направлению было положено еще в конце прошлого периода Лукианом и Дорофеем. Вследствие толчка, данного арианством с его неправильным толкованием основных положений Св. Писания, ныне пришли к полному преобразованию. В Антиохийской школе библейская экзегетика поднялась до уровня истинной науки, тогда как александрийцы при своих односторонних и отчасти прямо неправильных принципах, при всей своей изобретательности и изощрении ума и острословия, не пошли дальше простых попыток и начинаний. Дальнейшая противоположность лежит в христологии и целиком с нею связана. При своем рассудочном и удобопонятном понимании христианства, антиохийцы старались всячески разделить во Христе Божеское и человеческое. Некоторые в этом стремлении зашли так далеко, что подвергли опасности единство Спасителя. Напротив, александрийцы центр тяжести полагали в соединении Божественной и человеческой природы и с течением времени довели это направление до монофизитства.

Пульс научной жизни бился не в одних только вышеназванных двух школах. Более или менее интерес проявлялся во всей церкви. В различных местах мы видим первостепенных учителей церкви. Также Сирия и Армения достойным уважения образом вступают в область христианской литературы.

§ 75. Восточные писатели IV и V вв.

1. Ряд греческих писателей этого времени открывается многоученым отцом церковной истории Евсевием Памфилом, епископом Кесарийским в Палестине († около 340 г). Он славился не только как историк, но и как апологет. Евсевий опроверг возбуждавшие споры среди христиан писания Порфирия и Иерокла. В «Praeparatio evangelica» он подверг разбору основы язычества, а в «Demonstratio evangelica» в особенности доказал преимущества христианства. Будучи, подобно своему старшему другу Памфилу, почитателем Оригена, в богословии Евсевий разделял известного рода субординационализм. Впрочем, на Никейском соборе после некоторого продолжительного колебания он подписал Никейский символ. Позднее Евсевий сблизился с друзьями Ария и сделался ярым противником никейцев, особенно епископа Маркелла Анкирского, против которого он выступил в двух своих сочинениях (Contra Marcellum, De eccles. theologia).

Если Евсевий был, по крайней мере, скрытым врагом никейской веры, то, напротив, главным ее поборником был его младший современник великий Афанасий († 373 г.). Борьба с арианским лжеучением сделалась целью его собственной жизни. Диаконом он вел ее на Никейском соборе. Заняв Александрийскую епископскую кафедру (328 г.), Афанасий с великим жаром продолжал ее в полном сознании своей великой ответственности. Ни страдания, ни насилие, ни пятикратное изгнание не заставили его отказаться от своего убеждения. Этой борьбе он посвятил не только свою жизнь, но и большую часть своей писательской деятельности. Главной догматической работой Афанасия являются «Orationes IV contra arianos», вернее, первые три речи, так как подлинность четвертой в новейшее время сомнительна. Другие его сочинения были названы нами в истории арианских споров.

Подобно Афанасию, также и три каппадокийца главной задачей своей жизни ставили опровержение арианства и учения пневматомахов. Этим одним, однако, их литературная деятельность не исчерпывалась. Василий Великий, архиепископ Кесарии-Каппадокийский (370–379 гг.) равным образом славится как экзегет и как основатель, и ученый защитник монашества. Заслуживают упоминания его сочинения против Евномия, о Святом Духе, проповеди о Шестодневе, монашеские правила и многочисленные послания. Григорий Назианзин, друг Василия Великого († около 390 г.), возведенный им в епископа Сазимского, приобрел известность как оратор и стихотворец. Между его проповедями преимущественное положение занимают пять богословских речей, сказанных Григорием в Константинополе во время его кратковременного управления этой церковью (379–381 г.) в защиту Божества Сына и Святого Духа и снискавших ему название Богослова. Среди его посланий по своему догматическому значению выделяются два послания к Кледонию. Третьему каппадокийцу епископу Григорию Нисскому († около 395 г.), брату Василия мы, кроме многих проповедей и посланий, обязаны целым рядом экзегетических и аскетических писаний, важнейшим из которых являются две крупных работы против Евномия и Аполлинария, «Orario catechetica magna», преимущественно догматическое исследование, и наконец увлекательная беседа со