— Нет, во времени. Также, как сам переместился сюда из своего мира, ты сможешь провести любого. На тысячу лет назад. А я могу провести еще дальше, в незапамятные времена, когда здесь только-только стали селиться люди. И мы следим, чтобы этот путь не осквернялся дурными намерениями. Помогаем путникам, а они нам за это платят. Этим занимаюсь я, занималась моя бабка. Занималась Шура и ее бабка, а теперь — занимаешься ты. Ты теперь — проводник. В этом твое основное предназначение!

— Но я ничего такого не чувствую! Я понятия не имею, как сюда попал!

— Это нормально. Со временем придет понимание и знание. Умом до этого не дойти. Нужен опыт. Ты уже пошел этой дорогой.

— А, может, я не хочу? — выпалил я, осознавая, что все злоключения, которые произошли со мной в последнее время, связаны с этим моим предназначением. Связаны какими-то невероятными причинно-следственными связями. Или чьей-то волей.

— Это от тебя не зависит. От судьбы не уйдешь.

— И кто же это решил?

— К этому ты тоже должен сам прийти. И непременно придешь! Я не смогу объяснить, а ты и не поверишь…

— Ладно, — сказал я, спустя несколько минут неловкого молчания, во время которого попытался уместить рассказ Божены в конструкцию здравого смысла, — а что значит «осквернять злыми намерениями»?

— Это значит, не пускать по временной дороге тех, кто хочет изменить историю. Обычно, мы чувствуем наличие таких намерений и как бы закрываем проход.

— И как часто приходится проводить, э-э-э, в другой мир?

— Из твоего мира раньше часто было, а в последние года все реже и реже. Последним Белун был. Полгода назад. Колодец сохнет. В твоем времени он вообще сухой. Для тебя будущее закрыто.

— А в моем времени тоже колодец есть?

— Да, он в твоем сарае…

— В гараже?

— Да, засыпан.

— Так, и что же мне делать? — задал я, наконец, тот вопрос, который, по ощущениям, казался мне самым важным и волнительным.

— Вернуться назад и заступить на службу. Дорогу я тебе покажу. Да не кручинься, это не слишком обременительно. Можешь еще всем, чем угодно, заниматься. Только уехать от дома надолго не сможешь — будет тянуть к месту.

— А как быть с Катей?

— С какой Катей?

— С девушкой моей. Ее у меня похитили и требуют, чтобы я пустил их в подвал. Там печка. Пустил по доброй воле, как они говорят. Я так понимаю, они хотят, чтобы я их сюда провел, да? Тогда обещают Екатерину отпустить.

— Та-ак, — протянула заинтересовано Божена, — и кто же это?

— Бабка одна — Мариша. И два ее прихвостня — Гореслав и Константин.

— Та-ак! Морена, значит, решила все-таки воду мутить… Власть свою восстановить… Беда!

— Так что делать то? Нужно Катю как-то выручать, А как — не знаю! — воскликнул я, — Я даже не могу найти дом, где они ее держат. Они как будто в воду канули! Ой! Может быть, они сюда переместились?

— Нет, из твоего времени только один проход. По крайней мере, верст на сто вокруг. А Морена тоже к месту привязана. Ты просто не можешь её увидеть своим зрением, если она того не захочет…

— И что же делать-то? — обреченно спросил я.

— Есть один способ. Для этого тебе нужно в одно место попасть. Там тебе кольцо дадут. Через него все видно будет! Так ты и Морену найдешь, и Катерину спасешь!

— Как в сказке, — вырвалось у меня.

Божена улыбнулась, встала из-за стола и пошла в свою избушку, оставив меня за столом одного. В очередной раз всё сложилось в единую картинку. Причем, совершенно другую. Невероятную. Сумасшедшую. Но, похоже, реальную. По крайней мере, сейчас мне казалось именно так. Конечно, может быть, это какой-то очередной виток безумия, но пока что диспозиция понятна. А что делать — не ясно.

— Вот, — сказала Божена, протягивая мне здоровенный моток толстой веревки, лапти с завязками и старую потертую рубашку, пошитую из похожей на брезент грубой ткани. — Когда вернешься, зима будет. Всегда так. Там зима — здесь лето. Там лето — здесь зима. Это чтобы не замерзнуть. Травы напихаешь за шиворот и в лапоточки, авось до дома протянешь! А веревка тебе нужна будет, чтоб спуститься в то место, где кольцо сможешь раздобыть, а главное — чтоб выбраться оттуда. В помощь тебе никого отрядить не могу. Сына нет, а внуки маленькие еще — не сдюжат.

— Спасибо, — кивнул я, принимая подарки, — а куда мне идти? В какую сторону?

— Ха, — невесело ухмыльнулась Божена, — сам ты никогда дорогу не найдешь! Вот тебе помощник, ступай за ним!

С этими словами Божена бросила передо мной какой-то круглый розовый камень с выцарапанным на нем спиралевидным узором. Камень, оказавшись на земле, вдруг закрутился, как волчок и покатился прочь от нас в сторону зарослей ясеня.

— Что стоишь, ступай! — сказала Божена. — Бог даст, свидимся еще! Как выберешься с кольцом, ступай на восток! Дойдешь до реки, иди вдоль берега по течению вниз. Увидишь избу. Сам поймешь, какую. Рядом колодец. Прыгай прямо в него! Осторожней, Илья!

Божена перекрестила меня. Что ж, спасибо! Пора идти. Я помахал на прощанье рукой, развернулся и пошел за камнем, чувствуя себя каким-то Иванушкой-дурачком. Вот же угораздило попасть прямиком в русскую сказку. С волшебным клубком и волшебным колечком!

Меня одолевали странные чувства. С одной стороны, наконец-то появилось четкое понимание происходящего и хоть какой-то вразумительный план. С другой стороны, я никак не мог поверить, что это все происходит по-настоящему. Наверное, поэтому я постоянно ловил себя на мысли, что всё только сон. Впрочем, очень скоро я перестал об этом думать, наступив босой ногой на какую-то колючку в траве. Боль была вполне реальная. Я подумал о змеях и прочих неприятностях, которые могли меня ждать впереди. Подумал и одел на ноги лапти. Жесткие и неудобные. Я вспомнил армейку, стертые в кровь ноги и пожалел, что у меня нет носок. К счастью, по дороге я нашел заросли лопуха и напихал его в лапти. Хоть что-то.

Путь был нелегким. Практически сразу же за домом Божены начинался крутой заросший овраг, на дне которого, среди вязов и лип протекала довольно широкая темная река. Лыбедь, — понял я, вспомнив, что в древности по ней даже корабли ходили.

Камень плюхнулся в воду и спустя полминуты появился на другом берегу. Я разделся, взял свои пожитки в руку и зашел в воду. Вода была прохладной. Заход — глубокий и резкий. С первого шага я оказался в воде по колено, со второго уже по