Черновой, Тахир и Олег застали Бисерова за любимым (по всей видимости) занятием — он держал тарелку и поглощал пищу, беря ее рукой, которую вытирал о салфетку, повязанную вокруг шеи наподобие детского слюнявчика. Илья Юрьевич заметно окреп, обвисшие щеки подтянулись, кожа лоснилась, да и аппетит у него наладился. Итак, с этим человеком уже можно говорить на все темы, включая болезненные, не боясь его внезапной кончины.

Андрей Максимович пододвинул стул ближе к Бисерову, долго устраивался, затем своим мальчикам подал непонятный жест кистью руки, но те поняли. Самый молодой присел на кровать выздоравливающего адвоката с папкой и авторучкой, второй решил постоять у ног, скрестив на груди руки, словно надсмотрщик.

— Вы меня пугаете, — пошутил Бисеров, наблюдая за приготовлениями.

— Что вы, что вы! — поморщился Черновой. — Мы не страшные… А где племянники?

— Племянник где-то здесь бегает, а жена его приболела, дома лежит с температурой. Осень…

— Так, а как у вас с памятью? Вижу, нормально, да?

— Вполне. Кажется. Понимаю, зачем вы пришли, давайте ваши вопросы, я готов отвечать.

— Отлично. Объясните, зачем вы носите в носках мобильник?

— А, ха-ха-ха… — рассмеялся Бисеров, потом как-то сразу посерьезнел. — Это маленькая хитрость, мое ноу-хау. Я работаю с бизнесом, вам должно быть известно, насколько это опасно. Бывали случаи, когда адвокатов обыскивали… м… на встречах и отбирали все, если бы они могли позвонить, то, возможно, остались бы живы. В носки заглянуть никому не придет в голову.

Пространная речь, можно было короче сказать, Андрей Максимович замечания не сделал, мол, не растекайтесь по древу словесами, конкретней, но задал следующий вопрос:

— А симки зачем левые?

— Какой смешной вопрос, — театрально застонал адвокат. — За тем же, зачем и телефон в носке! Чтобы скрыть свое имя.

Черновой переглянулся с Тахиром, таким образом передал эстафету опроса оперативнику. По теории Андрея Максимовича люди в ответственные моменты приспосабливаются к человеку, который доминирует, и находят способы увильнуть от прямых ответов, обмануть, выгородить себя, потому что за время общения успевают изучить его. Происходит все интуитивно, тут никакого криминала не пришьешь, это элементарное желание выжить-выиграть, доставшееся в наследство с древних времен. Сбить поведенческую линию собеседника легко — перебрасывать его внимание, чтобы он не успевал приспособиться, тогда начнут появляться ошибки. В данном случае домината — Черновой, он и отдает ведущую роль Тахиру, тот без паузы спросил Бисерова:

— А кому звонили?

— Охраннику Зои, — ответил Илья Юрьевич, не задумываясь.

— Имя, фамилия, как его найти? — продолжил Тахир.

— Не знаю. Правда, не знаю. Он… зовут Саня, это все. Зоя взяла его буквально накануне, оформить не успела…

— А что вы ему сказали?

— Ничего. Мне показалось, убийца возвращается, и я прекратил связь… Поймите правильно, Зоя не думала, что будет результат плачевный, охранники ей нужны в магазинах, хотя от них мало толку, а Зоя решила подстраховаться на двадцать четвертое, попросила быть недалеко…

— Минутку, — прервал его Тахир. — Рассказ у вас получается сбивчивый. Вы успокойтесь, пострадавшая сторона в любом случае в выигрыше, но у нас-то другие задачи. Вы не могли бы о том вечере рассказать сами, но кратко, основные вехи выделить? Мы хотим знать, что за дела были у Вольской с Кривуном.

Невмоготу стало Бисерову, он немного устал, о чем говорил пот, выступивший на лбу и висках. Илья Юрьевич прилег на подушки и уставился в потолок. Наверно, ему легче говорить о той ночи, не глядя на людей, не видя в их зрачках фальшивого сочувствия или того хуже — безучастного равнодушия. А для него та ночь стала вторым рождением, ужасом и счастьем одновременно, как ни парадоксально это звучит.

— Не могу не волноваться, — сказал он тихо. — После пережитого трудно туда вернуться, но я попробую… Кривун, говорите? Это нижнее звено цепочки, которая захлестнула Зою. Ее бизнес был в хорошем состоянии, прибыль приносил стабильно, а у нас в городе завелась свора, которой чужая прибыль не дает покоя. Сначала ей блокировали работу проверками, потом на арену вышел Кривун с предложением продать весь бизнес по пожарным расценкам, то есть ее оставляли ни с чем. Она была… как бы это сказать, очень сильной женщиной и умела говорить «нет», ей стали угрожать уголовным делом. Тогда Зоя развернула свою игру: собрала досье на Кривуна и его помощников…

— Простите, а помощники кто? — осведомился Тахир.

— Извините, имен живых называть не буду, я уже побывал на том свете, этот мне больше нравится. (И это говорит юрист!) Так вот Зоя позвонила Кривуну и убедила его встретиться, стоило ей прислать ему кое-что из компрометирующих видеофайлов, он согласился и назначил встречу в сомнительном и безлюдном месте. Мы с ней боялись, что навечно останемся там, возможно, он и хотел нас пришить, но Зоя добила его компроматом и выставила условия: она согласна продать бизнес вместе с компроматом за десять миллионов долларов, деньги сегодня, сейчас.

Услышав сумму, Тахир присвистнул, у Олега глаза вылезли из орбит, один Черновой остался без реакции, но догадался:

— И он согласился.

— И вы согласились бы, если бы увидели материалы про дела всей семьи, — вырвалось у адвоката. Семья — это уже наводка.

— А материалы сохранились? — вставил Олег, полагая, что старшие товарищи могут забыть.

— Я позже скажу, — пообещал Бисеров. — Мы заехали за деньгами к Кривуну, их положили в баулы, про которые вы спрашивали, потом поехали к Зое, подписали бумаги, составили расписки и тогда же уничтожили все материалы. Ничто не предвещало… И вдруг появился мужчина в черном с закрытым лицом. Он без предупреждения выстрелил в Кривуна и Зою, я увидел кровь и потерял сознание… у меня от волнения… я ведь диабетик, мне волнения противопоказаны. Но успел заметить браслет на запястье и узнал его, второго такого нет…

Разволновавшись, Бисеров взял с прикроватной тумбочки стакан с водой, жадно выпил, причем руки дрожали, как у алкаша. Потом снова откинулся на подушки и отдыхал, пока его отдых не надоел Черновому:

— Вы не рассказали главного — как вас ранили и куда делись трупы.

— Да, сейчас… сейчас… Я очнулся. Вспомнил сразу все, что здесь произошло, и лежал, боясь обнаружить себя. Но в доме было тихо. Очень тихо. Как будто там никого не было. Я открыл глаза, приподнялся на локтях и… даже не знаю, как говорить, вы не поверите…

— Говорите, говорите, — убеждал Черновой, правда, лучше бы он не улыбался. — Мы всему верим и пытаемся объяснить происходившие события.

— Кривуна не было. Никого не было в гостиной Зои, а она… она сидела в кресле с дыркой во лбу. Понимаете? Ее же раньше застрелили! Я видел кровь… до того, как упал, видел. А когда я очнулся, на ней крови не было… только на лбу.