17 ноября на балу у Салтыковых было официально объявлено о помолвке Дантеса и Екатерины Николаевны Гончаровой. По поводу этого сватовства в обществе ходило много слухов. Впоследствии еще больше слухов было распущено пушкиноведами.

Здесь необходимо обратить внимание на следующие обстоятельства. В «Записках» Ольги Николаевны (1822–1892), королевы Вюртембергской и третьей дочери Николая I, есть такие слова: «Папа, который видел в Пушкине олицетворение славы и величия России, относился к нему с большим вниманием, и это внимание распространялось и на его жену, которая была в такой же степени добра, как и прекрасна. Он поручил Бенкендорфу разоблачить автора анонимных писем, а Дантесу было приказано жениться на младшей сестре Наталии Пушкиной, довольно заурядной особе. Но было уже поздно: раз пробудившаяся ревность продолжала развиваться»[162]. Верить или не верить этой записи? Подавляющее большинство пушкиноведов не верят, поскольку Ольга Николаевна — дочь Николая I. Те же исследователи, кто верит, предполагают, что 9 октября 1836 г. сразу после суточного дежурства Дантес был назначен ординарцем при особе императора и именно тогда Николай I предупредил француза о желательности его женитьбы на Екатерине Гончаровой.

Сделано это было, скорее всего, по ходатайству Екатерины Ивановны Загряжской — больше хлопотать перед императором по столь щепетильному вопросу было некому.

Скрепя сердце Геккерены тянули со сватовством более месяца! Причина тому ясна — Дантес не пылал желанием связывать себя брачными узами с бесприданницей, вдобавок еще и не блистающей красотой, порочной девицей-переростком. Возникали планы женитьбы на другой — княжне Марии Ивановне Барятинской, отчаянные планы бегства за границу с Натальей Николаевной и т. д. Но параллельно предпринимались какие-то шаги и для сватовства к Екатерине Гончаровой, именно на них впоследствии и ссылался барон Геккерен, а следом за ним В. А. Жуковский.

Накануне официальной помолвки Е. И. Загряжская с великим облегчением написала В. А. Жуковскому: «Слава Богу, кажется, все кончено. Жених и почтенный его батюшка были у меня с предложением. К большому щастию за четверть часа пред ними из Москвы приехал старший Гончаров и объявил им родительское согласие, и так все концы в воду».

21 ноября Пушкин прочитал В. А. Соллогубу свое озлобленное письмо Геккерену — по этому лекалу было потом написано январское письмо, приведшее к дуэли, — и при этом воскликнул: «С сыном уже покончено. Вы мне теперь старичка подавайте».

Соллогуб немедленно поехал и рассказал о письме В. А. Жуковскому, который тут же поспешил к Александру Сергеевичу и отговорил его ссориться с Геккеренами.

22 ноября В. А. Жуковский встретился с Николаем I и рассказал ему о душевном состоянии Пушкина.

23 ноября император лично встретился с поэтом. Исследователи предполагают, что в тот день Пушкин дал царю слово не доводить конфликт до дуэли. С этого времени он и в самом деле стал всячески избегать встреч с Геккеренами.

В конце декабря 1836 г. Пушкин написал отцу в Москву: «У нас свадьба. Моя свояченица Екатерина выходит за барона Геккерена, племянника и приемного сына посланника короля голландского. Это очень красивый и добрый малый, он в большой моде и 4 годами моложе своей нареченной. Шитье приданого сильно занимает и забавляет мою жену и ее сестру, но приводит меня в бешенство. Ибо мой дом имеет вид модной и бельевой мастерской»[163]. Как видите, никакой обозленности в отношении Дантеса, никакого раздражения в целом.

Но вот что любопытно: из этой цитаты обычно берут слова «приводит меня в бешенство» и заявляют, что с таким бешенством Пушкин относился к Дантесу накануне бракосочетания француза с Екатериной!

10 января 1837 г. состоялась свадьба Дантеса и Екатерины Николаевны. Посаженой матерью была графиня Нессельроде, посаженым отцом — барон Геккерен. От Пушкиных ненадолго приехала Наталья Николаевна. Пушкин и Дантес стали родственниками — свояками. Во избежание конфликта Пушкины не приняли молодых даже со свадебным визитом. Но с этого времени все стали замечать возрастающую ревность Натальи Николаевны к Екатерине Николаевне в отношении Дантеса, что сильно раздражало Пушкина.

23–24 января 1837 г. предполагается резкий перелом в душевном состоянии поэта, когда он решился отказаться отданного императору слова. В ту ночь состоялась еще одна встреча-беседа Пушкина с Николаем I (подтверждено самим царем), во время которой, по мнению ряда исследователей, поэт сообщил императору о своей ревности к жене в отношении самодержца и о бароне Геккерене как авторе оскорбительного пасквиля. Установлено, что встреча эта состоялась на балу у графа Ивана Илларионовича Воронцова-Дашкова (1790–1854) и продолжалась с 10 часов вечера 23 января до 3 часов утра 24-го.

24 января вечером был бал у Мещерских. С. Н. Карамзина так описала поведение на нем Пушкиных и Геккеренов (Дантесов): «Пушкин скрежещет зубами и принимает свое выражение тигра. Натали опускает глаза и краснеет под долгим и страстным взглядом своего зятя… Катрин направляет на них обоих свой ревнивый лорнет…»

25 января 1837 г. А. С. Пушкин направил барону Геккерену письмо на французском языке следующего содержания: