Примерно полтора месяца спустя, холодным зимним утром, по ступеням Иорданской лестницы в Эрмитаже спустилась немолодая семейная пара, показавшаяся бдительным смотрительницам несколько подозрительной.

Посетителей с маленькими детьми сегодня с утра, кажется, не было, тем более — с младенцами. И смотрительницы уж точно не пропустили бы посетителей с чемоданчиком, ведь это вопиющее нарушение правил! Между тем у дамы на руках был именно младенец, аккуратно завернутый в ватное одеяльце с кружевным пододеяльником, а у ее спутника — невысокого седоватого человека в очках — чемоданчик. Мало того, еще и ботинки заляпаны конским навозом — непонятно, где взял. Дама, впрочем, тоже выглядела странно: в длинном, до полу, старомодном платье и с антикварными шпильками в сложной рыжей прическе. Лица у посетителей отчего-то были испуганные и растерянные — словно они и не из Эрмитажа возвращались, а только что избежали смертельной опасности.

Однако стоило удивительной паре поравняться со строгими смотрительницами в форменных тужурках, как седой, опережая любые вопросы, произнес:

— Дети дошкольного возраста бесплатно.

Смотрительницы все как одна проводили умиленными взорами сверток с младенцем и через минуту напрочь забыли об этой непонятной истории.

А Филин и королева Таль с крошечной принцессой Лиллибет на руках вышли на Дворцовую набережную.

— Так, глаза я им отвел… Сейчас наколдую нам пальто, — поспешно сказал волшебник. Из Радинглена они бежали в чем были. В чемоданчике, поверх кое-каких драгоценностей, которые королева успела прихватить с собой, спасаясь бегством вместе с придворным магом и наследной принцессой, лежали пеленки, батистовые, с монограммой. И все. А в Ленинграде был мороз.

— Куда теперь? — тихо спросила Таль, поднимая меховой воротник теплого пальто, возникшего у нее на плечах, и тяжело оперлась на руку Филина. Тот сощурился от ослепительного солнечного света, сверкавшего на поверхности замерзшей Невы. Помолчал, потом твердо сказал:

— Ко мне в башню, места там хватит всем.

Говорить о том ужасе, который остался за спиной, они оба не могли. Да и как говорить о бесследно пропавших Уне и Инго, которые наверняка погибли… О том, как радингленцы хоронили жертв мутаборского нашествия, не понимая, кто убийцы, как тщетно искали пропавших волшебников, как вдруг обнаружили, что королевство стало в десять раз меньше, что исчезли горы на горизонте и жизнь непоправимо изменилась. Впрочем, часть перемен народ не заметил, а вот Таль и Филин — еще как.

Филина, как и остальных городских волшебников, в день захвата Радинглена выбросило за пределы королевства. Ему неимоверно повезло, он оказался совсем недалеко — в Ленинграде, очнулся в больнице, из которой в тот же день и сбежал, спеша на помощь Таль. Бродячий мостик, по счастью, откликнулся и пропустил волшебника обратно. В Радинглене он убедился, что все прочие маги, которые могли бы защитить город, бесследно сгинули. А само королевство стало гораздо меньше, чем было — город да ближайшие окрестности. И кораблям по морю никуда не уйти, и все пути в соседние миры отрезаны.

Поначалу в Радинглене был траур, горожане искренне оплакивали молодых короля и королеву, хотя так и не поняли толком, что случилось и кто же напал на город. Таль начала править регентшей при Инго-младшем, и народ принял это, не прекословя — перед ней в королевстве трепетали. Весь город и особенно дворец теперь тщательно охранялись, в некогда мирном Радинглене впервые появилась настоящая стража — не для церемониальных шествий, а для несения караула. Филин, не доверяя никому, кроме королевского дракона Конрада, поочередно с ним облетал все дворцовые башни.

И все-таки эти меры не помогли. Через полтора месяца после гибели Уны и Инго, в которой теперь уже никто не сомневался, наследного принца похитили. Похитили средь бела дня, из дворца, и никакие допросы не помогали: ни один из дворцовых обитателей, начиная с вездесущего Гранфаллона и кончая последней судомойкой, не мог вспомнить, видел ли Инго после того, как закончился утренний урок в Филинской башне и мальчик должен был спуститься в покои Таль. Инго точно растворился в воздухе, и все поиски были напрасны. Конрад гулко бил себя в грудь и во всеуслышание неутешно горевал, что не уследил и что надо, надо было сопровождать ребенка на каждом шагу. Филин угрюмо молчал. На Таль было страшно смотреть.

Буквально через день по городу поползли темные слушки о том, что королевскую чету, а теперь и наследного принца извела самолично королева Таль, чтобы заполучить престол. Шушукались, что помогал ей в этом не кто иной, как придворный маг Филин. Передавали, что Таль на самом деле могучая злая колдунья, да и Филин лишь прикидывался добрым волшебником. Кто распускал эти слухи, неизвестно, но поверили почему-то поголовно все, кроме немногих оставшихся волшебников. А если те и пытались возразить сплетникам, их тотчас обвиняли в причастности к заговору и грозили наказанием, и тогда маги с перепугу начинали поддакивать этим пересудам. Мелисса, Циннамон и, конечно же, летописец Гарамонд видели: горожане сами не понимают, что несут, что глаза у них стеклянные, и что в город вновь проникли злые чары. Но они были бессильны. Слухи поднимались и растекались, как мутная пена, убежавшая из кастрюли с похлебкой.

На третий день после исчезновения принца ко Дворцу потекла толпа, с остекленелыми глазами кричавшая, что и крошечную принцессу злодеи тоже сгубили и не сознаются. Таль с Филином решили показать Лиллибет народу, убедить радингленцев, что принцесса цела и невредима. Это было ясным днем у ворот дворцового парка, но, едва Таль подняла малышку на руках, как с безоблачного неба на них, шурша и попискивая, обрушилась туча нетопырей. Летучие мыши облепили Таль и, не подоспей на помощь Филин, вырвали бы Лиллибет у королевы из рук. Волшебник мигом перекинулся птицей и разогнал нетопырей — уханьем, клекотом, когтями, клювом, а главное — оранжевым светом птичьих глаз. Он прекрасно знал, что обычные нетопыри днем не летают и на такие разумные действия не способны.

Однако толпа поняла случившееся на свой лад — видимо, именно так, как хотелось неведомому распространителю слухов, кому-то, кому было очень нужно заморочить простодушных радингленцев и превратить их в послушные марионетки. Раздались крики:

— Чары!

— Нарочно подстроено!

— Сговор!

— Колдовство!

Филин и Таль не смогли объяснить разъяренной толпе, что это была еще одна попытка похищения и что за всеми ужасными событиями последнего времени явно стоит чья-то злая воля. Им оставалось только укрыться во дворце, а там их поджидала новая напасть — исчез дракон Конрад. Королева и волшебник почувствовали себя как в кошмарном сне, когда ты не в силах предугадать, что за ужас случится в ближайшее мгновение.

Прошел еще день. Те обитатели дворца, кто не повторял слухов и угроз, перестали узнавать сначала Таль, а затем и Филина. Гранфаллон со спесивым видом проплывал мимо, держась как хозяин, и брезгливо спрашивал в пространство, почему во дворце посторонние. Стража хмурилась.

И тогда Таль решилась на бегство. Переубедить ее Филин не смог.