не из шкур, а из бревен, на века!

— Ага, так тебе дед и разрешить строить из бревна целую избу, в наших-то краях, где деревьев так мало.

— А я сам стану старейшиной! И ничей совет мне не пригодится. Так что скоро это тебе станет за честь поднести мне воды из руч…

Ворох снега, внезапно рухнувший с пухлой ветви, оборвал хвастовство — это она расчетливо вмазала топором по соседнему стволу, вызвав обрушение. Секунду мальчишка стоял ошалевший от холода за воротником, затем, усыпанный снегом, совершил прыжок, по-звериному вытянувшись в длину:

— А-ах, ты!

Девчонка ловко скрылась за карликовой елкой, а выглянув, подразнила красным от ягод языком:

— Бе-бе-бе.

Догонялки длились, пока они не изрисовали следами весь восточный склон, залитый полуденным солнцем.

Повалившись в сверкающий снег, они выдыхали клубы пара, восстанавливая дыхание. Девушка поднялась, скинув серебряно-белую прядь с лица на затылок, а он глядел завороженно, как блестят на солнце ее нос и лоб.

— Ты водишь, — толкнув в плечо, измотанно сказал мальчишка.

Девушка смахнула снежок с его розовой щеки и возразила: следует закончить работу, они уже достаточно бездельничают.

Пара свалила еще три крепких дерева. Завтра с помощью веревок их оттащат к юртам на материал.

Оставив друга в деревне, она отправилась далеко на восток, за горный перевал, где располагалась маленькая березовая роща — такая же карликовая, как еловая неподалеку от деревни. Набрав коры с белых деревьев, необходимой для растопки, она зашагала обратно. Знобкое чувство закралось в грудь, когда она приметила струйку дыма на горизонте, где неприступными седыми пиками стояли Голубые горы. Великаны никогда не спускались с высот в их урочище и даже не забредали на южную сторону горной гряды. Она, вероятно, не видела ни одного уже лет тридцать.

Доставив в деревню полную корзину курчавой бересты, она отправилась на ручей. Стирка в ледяной воде никогда не была для проблемой — она собрала копну волос на затылке и принялась за дело. К вечеру, возвратившись в свое крохотное поселение, вместе с подругой сварила простой обед, после чего допоздна помогала родственникам на строительстве другой юрты.

Уже когда работы завершались, лыковая веревка, которой был перетянут стяг бревен, вдруг лопнула. И она только в последний миг успела одернуть из-под обвала белобрысую малявку, что беспечно бродила по стройке вместе со взрослыми. Попытка отчитать проказницу осталась безуспешной: счастливые, ясно-голубые глаза говорили, что та даже не испугалась.

— Дед! Хоть ты за ней смотри.

Долгоносый старичок улыбнулся. Он почесал белую бороду и вернулся к вырезанию деревянной фигурки из древесины волнистого земляничного оттенка.

Солнечный диск спустился за западный край Голубых гор. Войдя в свою хижину, она рухнула без сил, закутавшись сразу в несколько одеял.

* * *

Она не знает, сколько спала. Глаза открылись сами собой глубокой ночью, когда в долине опять разыгралась пурга. Снаружи послышался треск — столь тихий и страшный звук, ведь добрых его причин быть не могло. Несколько секунд она лежала, глядя в темноту юрты. Уверяла себя, что ей просто показалось, приснилось. В хижине стояло мерное посапывание малышни; вьюга гудела снаружи, то обманчиво затихая, то резко набираясь сил и стремясь сдуть хрупкие постройки, ютящиеся в этих снегах.

Надежды рухнули, когда снаружи раздался удар. Холод, гуляющий по лощине, внезапно проник в самое сердце. Облизнув обветренные губы, она поднялась. Снося озноб и укрываясь тяжелой тальмой, перешагнула маленькие ноги и прошла босиком к выходу. Осторожно откинула тряпичную занавеску… оцепенев от ужаса.

В слепой ночи, на фоне бледно-синих снегов высились размытые плотным снегопадом человекоподобные фигуры. Пусть лачуги поселения были малы, рост спустившихся с гор великанов превосходил их втрое. Один мог уничтожить домик, попросту наступив на него, вместе с обитателями внутри.

Старик, дрожа от страха и холода, сжимая ладонями жгучий снег, взирал на громаду, поднявшуюся над ним. Слезинка скользнула по жидким белым усам и исчезла в снегу. Рука великана, вооруженная массивным орудием, рухнула, сотрясши саму землю!

Звук этой смерти, что в тот же миг схватила и унесла вьюга, навсегда останется в ее памяти.

* * *

Юное лето: разноцвет месяц

Северо-Восточный край

— …И на престоле сейчас великий князь, Владыка семи краев Василий Дмитриевич, — уточнил Рэй, делая пометку в дневнике, на который сквозь окно корчмы падал золотистый утренний луч.

Увидев в Амадее человека интересующегося, Рэй принялся вытягивать из него информацию о всё еще новом для себя мире. А Амадей и не думал скупиться на знания, так что учеба шла полным ходом. Глаза у него тоже были умные и сочно-зеленые. Пожалуй, даже причудливого малахитового оттенка.

Амадей со значением кивнул:

— Отец сегодняшнего князя, Дмитрий Иванович, был личностью незаурядной. Прославился тем, что объединил земли Княжества и разбил армию восточных кочевников — Пламенную Орду, иго которой довлело над государством более ста лет, за что стал Освободителем.

Сольвейг сидела рядом: скучное лицо она придерживала ладонью. Всю ночь она слонялась по окрестностям по своим лисьим делам — умаялась, вернулась только на утро, так что сейчас от заумной болтовни героев веки так и тянуло вниз.

Амадей продолжал:

— История Дмитрия Ивановича закончилась восемь лет назад — умер от болезни. Покинутый пост занял его старший сын и сегодняшний великий князь Василий Дмитриевич. Пока что молодой князь имеет в народе вполне мирное прозвище Книгочей, в том числе за то, что в столице, Старецграде, построил первый в государстве книгопечатный цех.

— Достойно.

— Но пока там печатают только Святое Писание, да примитивным методом ксилографии. Так что скорее спорно, чем достойно.

Амадей потянулся, зевнул широко, закрывшись локтем, и разложился на столе.

— М-м, что еще? Престол находится в Старецграде, что в Западном крае. Это очень большой конгломерат, средоточие бюрократического аппарата Княжества, а также его культурный и духовный центр.

— Какая фракция сильнее, крестопоклонники или язычники?

— Ох, Рэй, такой вопрос можно было задавать лет двести назад. Староверы и последователи Белых Богов, как показывает наша Стягота, конечно, остались, но это исключение, подтверждающее правило. Сегодня в Княжестве единственная вера — в триединого Сущего. Язычники еще просто «не просветлели», но таких всё меньше. Доносились вести, что сегодня в Западном и Юго-Западном даже идут гонения оставшихся на староверов, — пальцы Амадея вдруг выбили по столу тревожный ритм. — Не знаю, правда или нет, но был слух, что на одной из площадей Старецграда, не далее как этой зимой, провели публичную казнь.

— В противостоянии религий следует ожидать подобного, — рассудил Рэй.

— Ты не дослушал, друг, — сжав кулак, ответил Амадей. — Соединяй точки. Мы, герои, считаемся посланниками старого пантеона.