придвинулся тоже: не спеша, позволяя обоим привыкнуть друг к другу, и до сих пор не веря, что появление девушки и права устроил Амадей. Вот же язык без костей!

И одолело им желание, ради которого забываются геройские миссии, мировые угрозы и артефакты былых времен.

Он тронул ее бархатное плечо. Видя желание в ее глазах, он медленно, едва касаясь, потянул полоску ткани в сторону, и сарафан послушно спал, открыв смуглую кожу. Она освободила завязки на его рубахе, которую он тут же откинул на пол, и ладони нежными лепестками коснулись его кожи. Он опустил руку, ведя по ее шее, ключице, груди.

Девушка выдохнула, улыбнулась, Рэй приподнялся, обнимая тонкую талию — прикосновения электризуют, сколь совершенна близость тел. Он коснулся ее подбородка, завел руку на затылок, вдыхая волнительный аромат. Придвинулся ближе и почти уже коснулся ее губ, когда та слегка вздрогнула.

Герой чуть отстранился, а после вновь вгляделся в ее светлые глаза, заметный румянец играл на ее щеках столь притягательно.

— Ты мне очень понравился, — сказала она, но почему-то это прозвучало виновато.

— Да, ты мне тоже, — ответил он.

Девушка опустила взгляд, задумчиво дотронулась своих губ указательным пальцем, затем сама прильнула, прижалась к его шее. Заглянула в глаза. Но, когда меж их губами опять осталось незримое расстояние, снова замерла. Рэй смотрел в ответ, проявляя истинно геройскую выдержку.

* * *

Он толкнул дверь терема, выходя наружу, и ночное небо приветствовало пышным звездным ковром, который пересекала от края до края блеклая розовая туманность. Вид небесной чаши был чарующе прекрасным. «Отринь мирское!» — словно бы говорило это сильное и спокойное небо, с которого и впрямь могли бы сейчас смотреть Белые Боги. К чему тревоги, к чему страсти и желания, когда можно просто созерцать?

Невесомый теплый ветер бесшабашно гулял по дремлющей округе.

Рэй окинул себя гостиничной пуховой шалью и сразу заметил Сольвейг, что сидела тут на лавке, закинув ногу на ногу, тоже любуясь луной. И с чего-то так тепло стало на душе. «Хорошо, что в лес не убежала», — подумал он.

Она повернула голову, с секунду посмотрела на Рэя с безразличие, но после, будто вспомнив о своей несносной натуре, улыбнулась острыми зубками и скорчила ехидную рожицу:

— Быстро ты!

— Не издевайся, — буркнул герой, подходя к лавке. — Я ничего не делал.

— Это ее оценка?

— Вот же ты язва! — подтолкнув ее бедром, он плюхнулся на лавку.

Сольвейг вернула взгляд на звездное небо.

— Красиво, правда? Летнее небо всё-таки сильно отличается от зимнего.

— Зимой я не особо вглядывался в небеса, да и когда? Почти всю зиму было пасмурно, а работали мы с зари до зари. Но… да, — пригляделся он, поддаваясь романтичному настрою, — сегодня и правда очень ясная ночь.

— Так что случилось, герой? — спросила Сольвейг. — Меч не поднялся али пещера не нашлась? — смакуя, издевалась она.

Рэй с силой выдохнул, и вдруг, сам того не ожидая, тихо и серьезно спросил:

— Сольвейг… что не так с Амадеем?

Улыбка сразу исчезла с ее лица. Она перевела взгляд на звезды и бесстрастно заявила:

— Он врет.

— Что?! — воскликнул Рэй, но тут же продолжил шепотом: — Я так и знал! Как ты поняла? Как-то всё нечисто казалось с самого начала.

— Да, именно с самого начала, — с порицанием отметила девушка. — Что, однако, не мешало тебе три недели к ряду кутить и наслаждаться его компанией.

— Кто бы говорил. Всякий ужин за троих уплетаешь, а уж яблоки от тебя скоро сами убегать станут! — Рэй прижал кулак к губам, размышляя: — Вроде он хороший парень. Пожалуй, даже слишком. Опять же в деревне его любят, чего не сказать об остальных героях. Но какое-то чувство скребет, не понимаю.

— Конечно, куда тебе понять, кровь-то до сих пор не в голове.

Герой нахмурился, закрыв бедра шалью.

— Всё издеваешься? Ну же, мудрая лиса, просвети.

— Всегда б ты был столь учтив к моей величественной природе. Я сама точно не знаю, но почти уверена, что дело в его таланте. Если таки узнаешь, какой…

— О-у, ребята! — раздалось вдруг наверху.

Оба разом подняли головы. На коротком балкончике комнаты второго этажа, потягиваясь, стоял Амадей, и ясная лунная ночь не скрывала его стройной наготы. Удивился:

— Рэй, а ты… чего так быстро?

Соль прыснула, исподтишка глядя на неудачливого напарника.

— Да не быстро. В смысле, не делал я ничего, — убеждая и Сольвейг, и Амадея, и зачем-то даже себя, ответил он. — Просто н-настроение сегодня не то.

Амадей задумчиво помолчал, рассматривая почти полный диск луны.

— Настроение?

Затем опустил голову и понимающе ответил:

— А, ясно! Да не заморачивайся, меч не направился, делов-то? Это ж у любого воина бывает. Особенно если давно сражений не было! Ты вот что, может, с другой получится?

Теперь Сольвейг и вовсе зажала рот, держась от того, чтобы не рассмеяться в голос.

— Оно ж как? Против воли-то не подымешь. И вот это ты правильно сказал — настрой нужен, — будто нарочно продолжал Амадей.

Рэй только мучительно простонал, скрыв лицо ладонями.

* * *

Утреннее солнце свербело глаза, отчего глубокий, спокойный сон медленно таял. Амадею этот миг особенно нравился, когда еще не проснулся, но потихоньку начинаешь себя ощущать. Сейчас перед глазами помелькают яркие картинки — как правило бессмысленные, но очень интересные сны. Амадей полежал без движения минуту, затем потянулся, напрягая все мышцы разом, и, в сладкой истоме, еще ненадолго провалился в забытье.

Повернув голову, он сдул пушинку с волос девушки, что спала рядом. С любовью прошелся взглядом по ее тонкой шее, опустился к талии, задержал взгляд на венериных ямочках, неторопливо поднялся по изгибу бедер и скатился по длинным ножкам.

Как и всегда, он проснулся без каких-либо одежд. Герой умыл лицо водой из шайки подле кровати, вынул из комода чистое исподнее, свежую льняную тунику западного кроя в талию, натянул тёмно-коричневые замшевые штаны и завершил наряд своим летним бежевым кафтаном с золотыми вставками.

«Рэй выразил желание пострелять из лука вместе с охотниками сегодня в полдень. Похоже, он неравнодушен к этому оружию, — раздумывал Амадей. — Не будет ли слишком навязчиво с моей стороны взять и подарить ему какой-нибудь красивый лук? Он ведь, моралист, наотрез отказался даже от того, чтобы я купил ему хорошую одежду. Каких усилий стоило уговорить на новые лапти и косоворотку! Хотя… как же, найдешь в этой дыре хорошую вещь», — скривился он.

Расчесывая волосы перед мутным листом железа, он обдумывал: «Отправить какого-нибудь лапотника до Умиры? Авось, сыщет чего у тамошних мастеров. Да что, Умира — такой