Визжала она так, что он был вынужден зажать ей рот ладонью. Она билась, стараясь вырваться, а он терпеливо смотрел на ее искаженное, покрасневшее лицо и думал, как легко любая девушка превращается в истеричку. Просто ужасно, что с ними делается, стоит только поселиться в одной квартире! Или ему просто так везет?

– Угомонись, – попросил он ее. – Ты бы хоть подумала, что самим придется его чинить.

Она больше не вырывалась, и он отпустил ее. Потом взялся прилаживать оборванные проводки к телефонной розетке. Ничего не выходило – без вилки никак не обойтись.

– Тань, я не верю, что ты выбросила вилку. Ты ее спрятала.

Она не ответила.

– Дай мне, я починю, – попросил он.

Таня молча рванула на себя дверцу кухонного шкафчика и швырнула на стол пластиковую телефонную вилку:

– На, гад! Чини! Чтобы она тебе смогла дозвониться!

Иван молча принялся за ремонт. Закончив его, он еще с минуту сидел на полу, возле подключенного телефона, и думал, как ему быть дальше. Работать, имея под боком Таньку, нельзя. Она рано или поздно обо всем догадается. О любви уже речи быть не может. Таньке надоело сидеть по целым дням одной. Он никуда с ней не ходит, ничего ей не дарит… Иван достал и; – кармана куртки три сотенные долларовые бумажки и позвал ее:

– Тань, иди сюда.

Она прибежала, как будто предчувствовала подарок. Увидев деньги, она немного поморщилась:

– Это что?

– Тебе на платье.

Таня взяла и пожала плечами:

– Ты все же какой-то дикий. Лучше бы цветов принес.

– Давай деньги обратно, куплю тебе цветы.

– Да ладно. – Она спрятала бумажки в карман джинсов. – Какой ты есть, таким ты и останешься.

Тебя уже не переделать.

– Хорошо, что ты это поняла.

– Для тебя это, наверное, хорошо, – обидчиво возразила она. – А для меня не слишком. Почему я одна должна приспосабливаться, крутиться как белка, прислуживать тебе? Почему ты, например, не хочешь меня понять?

– Да почему я всех должен понимать?

– А кого еще?

Иван замолчал. Он вовсе не собирался ей рассказывать, как ему исповедовалась в Нахабине жена удачливого коммерсанта. Сегодня еще жена. А послезавтра скорее всего будет уже вдова.

– На ужин сегодня пельмени, – нарушила Танька молчание. – «Ленинградские». Я купила сметанку, горчицу, уксус яблочный, зелень. Будет вкусно.

– Ты уже сварила?

– Варю…

– Все, я через минуту сажусь за стол!

Он побежал мыть руки. Вскоре зазвонил исправленный телефон. В ванной шумела вода, и Иван не мог слышать, о чем говорит Танька. Потом она открыла дверь и со слезами на глазах крикнула:

– Тебя! Она!

– Черт, это, наверное, ошибка. – Иван обнял Таньку за плечи и втолкнул на кухню:

– Накладывай, я сейчас разберусь. – Он взял трубку:

– Да?

И в ответ раздался знакомый голос – негромкий, нежный, очень спокойный:

– Ваня? Ты меня узнаешь?

Он ее узнал. Еще позавчера он сказал бы: «Алия, где же ты пропала?» Но сегодня у него язык не поворачивался называть ее так.

– Привет, Муха, – сказал он.

Она тихо рассмеялась:

– Какой ты умный…

– Ага, я не такой дурак, как ты считала. Ты где?

Как узнала мой телефон?

Муха все еще улыбалась – это было слышно по ее голосу:

– Понимаешь, я стала думать: как ты нашел Дану?

И поняла, что ты никак не мог ее найти, кроме как через Майгуль. Я поняла, что ты был в общаге. Значит, сдавал паспорт на вахту. А на вахте, Ваня, есть журнал, куда записывают имена и паспортные данные всех, кто посещает студентов. И твои данные тоже записали. Глупенький, а ты и не знал?

Ивану не понравилось, что его паспортные данные записали в какой-то журнал. Конечно, если бы это было ему заранее известно, он бы еще подумал, проходить ли через вахту или найти какой-то другой путь. Но теперь было уже поздно. Муха продолжала:

– Я туда съездила, поговорила с вахтером, просмотрела журнал и узнала твои данные. Ну а потом нашла адрес, где ты прописан. И твой телефон. Поговорила с твоей мамой. Она мне сразу дала этот телефон. У тебя очень вежливая мама. Потом я позвонила сюда. Тут я тоже поговорила с какой-то милой девушкой. Вот и все, Ванечка.

– Как ты старалась, чтобы меня найти, – сказал он, стараясь съязвить.

– Очень старалась, – невозмутимо подтвердила Мухаббат.

– Мне вернули машину, которую ты угнала.

– Да? Это хорошо. Ты меня должен простить, но я… – Муха запнулась. – Ваня? Ты меня слышишь?

– Да, я слушаю.

– Мы должны увидеться.

– Зачем?

– Ты мне нужен.

Он не знал, что ей сказать на это. Спустя полминуты Иван выдавил:

– Но при встрече ты мне ответишь на пару вопросов. Сама знаешь каких. Насчет Сереги. И еще вопросик есть.

– Я отвечу на все твои вопросы, – напряженно сказала она. – Ванечка, ты мне нужен. Я попала в неприятное положение. Я даже говорить с тобой боюсь. Понимаешь?

– Где ты?

Она помолчала, потом предложила:

– Если ты на машине, выезжай из дому и кати к метро «Новослободская». Как ты поедешь?

– Погоди, дай сообразить… – Иван задумался, потом ответил:

– Через центр.

– Значит, немного не доезжая до метро, тормознешь и подберешь меня. Я тебе проголосую.

– Ты будешь одна?

– Да, – ответила она, чуть запнувшись. – Да, я буду одна. Я осталась одна. И повесила трубку.

Иван бросился на кухню, присел к столу и придвинул к себе тарелку с пельменями. Таня к своей тарелке не прикасалась. Она сидела, вертя в руке баночку горчицы, прикусив нижнюю губу, не глядя на Ивана. Тот торопливо поел, обжигаясь, не успевая подуть на ложку, вскочил, напился холодной воды из чайника и заявил:

– Еду по делу, когда буду – не знаю.

– Ты меня погубил, – с надрывом произнесла она. – Зачем ты меня опять позвал?

– Тань, хватит.

– Мама мне сказала, чтобы я не возвращалась…

Что мне теперь делать? Куда идти?

– Никуда.

– Остаться здесь? – Она вышла вслед за ним в прихожую и смотрела, как он шнурует ботинки. – А что мне тут делать? Ждать тебя? Мыть полы, после того как ты по ним пройдешься в уличной обуви? Стирать тебе рубашки? Еще что?