Муха вытирала слезы. Плакала она неподдельно – злобно, униженно, задыхаясь от ярости.

– Ну а если так? – выкрикнула она. – Если он меня не бил, а просто пригрозил, что побьет? Если он затащил меня в постель и обещал потом отпустить? А выхода у меня не было! Я не стала ждать, пока он кончит, и уколола его еще до оргазма! Почему я должна делать аборт от какого-то гада, которого второй раз вижу?!

– Но когда ты была со мной, мы не предохранялись, если помнишь!

– Ты – другое дело. С тобой я была по своей воле. Я сама тебе предложила. Ты согласился. Все было по справедливости.

– Ну и гадина же ты… Ты ведь и ему предлагала Забыла? Ты нам предлагала групповуху, чтобы мы тебя выпустили!

– А, ну эго же были исключительные обстоятельства… – протянула Муха. – Дай сигарету.

Он дал. Желание избить ее постепенно пропадало. Зато появилось другое чувство, уже знакомое ему.

Этой девчонке нельзя верить на слово. Половина из всего, ею сказанного, – ложь. Половина, если не больше. И в этой лжи он опять запутается…

– Ванечка, куда ты меня везешь? – снова спросила она. – Я в розыске, нельзя, чтобы меня кто-то видел. Мне нельзя на квартиру к твоим друзьям…

– А куда можно?

– Ты живешь не один? – мягко спросила она. – С девушкой?

– Да.

– Я помню, ты про нее говорил.

– У тебя хорошая память. Муха.

– Она рассердится, если ты не придешь ночевать? – спросила она.

– Она уже знает, что я не приду.

Муха рассмеялась:

– Предупредил? Ванечка, ты самый лучший из всех мужиков, которых я знала… Ты ничего из себя не строишь. Так хорошо с тобой общаться… У тебя есть деньги?

– Немного.

Иван похолодел от мысли, что в кармане у него до сих пор лежат шесть тысяч, полученные от жены коммерсанта. «Дурак, – выругал он себя. – Оставил бы их дома. У Таньки целее были бы. А эта еще и украсть может. Ей что машина, что бабки – все равно».

– У меня тоже деньги есть, – сказала Муха, залезая в карман пальто и доставая оттуда сверток в белой бумаге.

– Сколько же?

Она отогнула край бумаги и показала ему пачку долларов.

– Восемь тысяч. Это все, что у меня есть, – радостно сказала Муха. – Так что не переживай, я за твой счет жить не буду. Но ты мне так нужен, если бы ты знал…

– Чтобы помочь спрятаться? Или бежать?

– Бежать я не могу, – помрачнела Муха. – Не вовремя это… Мне нужно спрятаться.

– Надолго?

– Не знаю. Я в розыске, а это наверное, надолго. Они будут меня искать до упора. Это вот и плохо, это хуже всего… Ты можешь мне помочь? Можешь хотя бы снять мне квартиру?

– На свое имя?

– Ага. И сам будешь платить за нее хозяевам, а также будешь носить мне продукты, ну, все для меня делать.

Она так просительно смотрела на него, что он рассмеялся:

– А почему ты решила, что я хочу быть твоей нянькой?

– Да потому что ты добрый!

– С чего ты взяла?

– Сразу увидела. Как только мы встретились, еще в аэропорту. Ты не жлоб, как все остальные парни. – Она вздохнула и беспомощно развела руками:

– Ванечка, если ты мне не поможешь – меня сдадут ментам. Первый встречный сдаст. А ты не такой. Я не потому это говорю, что мне больше не к кому идти. Мне есть к кому… Но я не верю этим людям. Они меня ждут… Чтобы продать.

– Ладно, – сказал он, немного сбитый с толку ее речью. – Попробую найти квартиру… Но что дальше будет – не представляю.

Муха потянулась к нему и поцеловала его в шею горячими сухими губами. Машина вильнула – он едва удержал руль.

Иван поехал к знакомому, который промышлял сдачей квартир. Знакомый работал без лицензии, гарантий не давал, зато и брал за свои услуги недорого – не месячную арендную плату, а только половину ее.

Правда, Ивану немного не повезло. На этот час у знакомого не было ни одной однокомнатной квартиры.

Сперва он предложил Ивану подождать сутки – за это время он подыщет однокомнатную. Когда Иван сказал, что ждать не может, тот предложил двухкомнатную, за четыреста долларов, зато с телефоном, холодильником и не слишком далеко – в Царицыне. Иван отдал деньги и получил ключи. Незадолго до полуночи они с Мухой вошли в снятую ими квартиру.

Иван протянул руку, чтобы включить свет в прихожей, но тут же почувствовал прикосновение ее пальцев. Она шепнула:

– Не надо.

– Как же… В темноте? – Он автоматически тоже перешел на шепот.

– Я хочу убедиться, что никто за нами не пришел…

Муха прошла к окну на кухне, постояла, отодвинув штору, глядя вниз с третьего этажа. Потом зашла в обе комнаты поочередно и там тоже долго стояла у окон. Иван в это время курил, сбрасывая пепел в раковину на кухне. Слышались частые удары капель – кран протекал. Поскрипывал паркет под ногами Мухи. Наконец он услышал ее тихий голос:

– Ваня? Иди сюда.

Он вошел в большую комнату, увидел ее силуэт – девушка сидела на краю стула, у окна. На улице было довольно светло – горели фонари, шел снег. Его глаза понемногу привыкли к такому освещению. А ей, похоже, другого света было не нужно.

– Ты так боишься? – спросил он, подходя к ней. – Никто за нами не ехал.

– Я тоже смотрела… Вроде бы никого. Но мне все равно страшно. Ты не представляешь, что я пережила за эти дни…

– Значит, ты боишься? И ты меня нашла, чтобы я помог тебе спрятаться? – Он присел в кресло. – И спокойно призналась, что убила моего друга? А меня ты не боишься?

Муха пошевелилась на стуле и спокойно ответила:

– Твой друг был подонком. Ты сам это знаешь.

– Нет, для меня он подонком не был!

– А для меня был.

– Ладно, но бабка-то его тут при чем?!

– Это и был твой второй вопрос? – Она подняла голову. – Ладно, я отвечу. – Но вместо ответа продолжала молчать.

Иван протянул ей сигареты, она отказалась:

– Не надо, мне просто трудно решиться. Ладно, пусть. Все это из-за того, что ты просмотрел мои паспорта. Там, в машине… Когда вез меня в Москву. Если бы ты этого не сделал, Сергей был бы жив.

И его бабка тоже… Он знал, как меня зовут. И бабке все рассказал…

– Объясни мне…

– Хорошо. Никто, слышишь, никто не должен был знать, кто я! Как меня зовут! И тем более видеть мой второй паспорт!