– Да что ты… Я же сказал, всегда звони… – Алексею очень трудно давался добрый тон голоса, потому что за последние дни он привык разговаривать голосом совсем другим. – Я сам собирался сегодня позвонить… Ты опередил… Деньги на счет пришли? Я переводил на твой номер тысячу…

– Да, спасибо, товарищ старший лейтенант… А у нас Васька умер… Русаков… Младший сержант… Ранения-то у него не опасные были, а ожоги вот… Не смогли спасти… Ночью сегодня умер… А ведь в сознании до этого был… Вечером еще разговаривали с ним… А ночью метаться начал, бинты с себя срывать… Жар поднялся… Медсестра сказала, от ожогов гангрена началась… Быстротечная… Может, она и раньше началась, а Васька терпел… Он же от сохи мужик, крепкий, все вытерпеть мог… Терпел, думал, так и должно быть… А ночью умер… Один я в палате остался…

Как было поддержать старшего сержанта Сережу Лопухина? Какие слова найти, чтобы укрепить в нем веру в то, что для него самого еще не все кончено… Не было таких слов… В какой-то момент подумалось даже, что следует сказать про свое несчастье… Не для того, чтобы пожаловаться, а для того, чтобы показать, что не одному Лопухину плохо, что и старшему лейтенанту тоже плохо, но старший лейтенант все же крепится, старший лейтенант продолжает жить и даже служить, несмотря на ранение…

Но Алексей вовремя остановил себя. Зачем же своей болью с другими делиться. От этого собственная боль легче не станет, а другому, если он тебе сочувствует, тоже переживать придется. А Сережа Лопухин как раз из тех людей, что сопереживать умеют. Ему и так плохо, а он будет еще за своего бывшего командира расстраиваться. Нет, говорить ничего нельзя.

– Трудно это, Сережа, переживать… Я понимаю… Но мы же с тобой мужики… Мы все переживем, все вынесем… Плечи у нас крепкие… Ты держись…

– Я держусь… Вчера комбат маму привез… Ее здесь устроили… Помогли комнату снять и временно на работу к нам в госпиталь устроили… Санитаркой… Через каждый час ко мне заходит… Все не так тоскливо… А вы как, отдыхаете?

– Мы с женой и дочерью в деревне… Воздух здесь свежий… Леса кругом… Грибы, ягоды… Только вот я ходить-то за грибами не могу… Нога пока не пускает…

Алексей поймал удивленный взгляд старшего лейтенанта Разгуляева.

– А я теперь уже никогда за грибами не пойду… А раньше любил вместе с родителями…

Старший лейтенант Пашкованцев понял, что опять впросак попал. Нельзя было вспоминать о своей выздоравливающей ноге в разговоре с человеком, который вообще без ног остался. Это и бестактно, и жестоко…

– Извини, Сережа… Я не о том говорю… Просто, как поправишься, как передвигаться начнешь, хоть на протезах, хоть в коляске, приезжай ко мне… У меня и жена и дочь рады тебе будут. Я им про тебя рассказывал… Приезжай… Позвони, чтобы я на месте был, и приезжай…

– Спасибо, товарищ старший лейтенант. Я приеду… Я обязательно к вам приеду… Мы же с вами вместе всех наших парней потеряли… Нам будет. кого вспомнить… Ой, извините, товарищ старший лейтенант, у нас обход… Врачи пришли… Вы звоните… До свидания…

– До свидания, Сережа…

Только убрав трубку, Алексей заметил, что из его машины никто не вышел. А пассажиры «Запорожца» рядом с «пятеркой» стоят, разговор слушают и ждут…

– Из твоего погибшего взвода? – спросил Разгуляев с сочувствием.

Оказывается, все уже знали, что случилось с его взводом… В принципе, если об этом знал отставной майор Арефьев, он мог и остальным рассказать, и странного в этом ничего нет.

– Парню ноги оторвало… Мину под дверью казармы заложили… Он первым утром вышел и… А с ним в палате лежал второй… Единственный, кто из взвода остался… Умер сегодня ночью… А я своими тут заботами и бедами живу, обещал звонить ему, а сам забыл совсем…

– Тебе только и до звонков… – сказал с улицы Мишка. – Пошли, что ли? Что-то не слышно, не работают они, похоже… Подождите здесь, я сбегаю…

Похмелье, похоже, из здорового организма братца полностью вышло, и шагал он энергично и быстро. Правда, кол на плече все же нес. И даже в лесопилку с колом зашел. Вернулся уже через пять минут…

– Мужики сидят, самогонку кушают… Лес сегодня не привозили, что было в наличии, вчера выработали, сегодня уже какие-то черные приехали и увезли… Мовсар, хозяин местный, куда-то смотался минут десять назад. Позвонили ему, поговорил по-своему и смотался… Я велел передать, если появится, что бить его приезжали и гнать отсюда взашей. Они злые на него… Если Ибрагим просто пройдоха, только и смотрит, как кого надуть, то Мовсар гаденыш пакостливый… Мужиков друг на друга натравливает… Этот про тебя то сказал, а это про твою жену рассказывает… Они бы сами его, говорят… Только волю дай… Я – дал… Сказал, старший лейтенант приказал бить и гнать…

– Чуть-чуть не так… – сказал Алексей. – Но, в общем, правильно…

Только отъехали, старшему лейтенанту Пашкованцеву снова позвонили. На этот раз следователь Строганов.

– День недобрый, товарищ подполковник… – сразу сказал Алексей.

– Почему? – не понял Артем Палыч.

– Потому что у меня теперь все дни недобрые…

– Да и нынешний для тебя тоже не лучшим покажется… – заметил следователь. – Потом покажется… Из-за своей недоброты…

– Вы что-то имеете мне сообщить?

– Имею… Менты к вам сейчас выезжают или уже выехали… Что вы там творите?

– Где?

– На лесопилке…

– Мы разве кого обидели?

– А что вы сделали?

– Мы попросили хозяина заплатить рабочим… Он согласился, что был не прав, и пошел за деньгами… Но платить не захотел и уехал…

– Такие вопросы суд решает, а не спецназ ГРУ… Или ты не слышал про такую штуку, как закон? Не надо только мне про дышло вспоминать…

– А вы, Артем Палыч, сами верите, что суд сможет заставить Ибрагима выплатить рабочим то, что он должен? Мне тут уже рассказывали, что в прошлом году был аналогичный случай… Только не с лесопилкой, а с работой в поле… Собрали люди урожай, а им платить не стали… Договора нет… Говорят, что просто попросили помочь… Точно такие же кавказцы… Вы не слышали, на чью сторону суд встал?… Я понимаю, что вы не знаете, сколько судье заплатили, но хотя бы результаты суда вы помните?…

Следователь выдержал паузу…

– Знаешь, Алексей Георгиевич, – сказал устало и уже без возмущения, – по большому счету, ты, конечно, прав… Но если тебя задержат, если будет, за что тебя задержать, я буду вынужден возбудить против тебя уголовное дело… Я сейчас позвоню ментам, чтобы возвращались… Но очень тебя прошу, чтобы ни одного синяка твоя тросточка не оставила… Иначе…

И следователь отключился от разговора.

– Ибрагим ментов вызвал… – сообщил Алексей.

– Тем хуже для него… – сказал Володя. – Разгуляев мне на смену прибыл… Значит, на обратном пути высади меня у той лесопилки… Я Ибрагима дождусь…