– Будете? – щедро предложил он мне, хозяйничая в чужом баре.

Я вежливо отказалась. Актер в два приема опустошил бокал, прополоскал последним глотком горло и проглотил жидкость. Затем уставился на меня мутновато-красными глазками.

– Серафима Ильинична, вы же чертовски умная женщина, – сказал он. Тон актера мне не понравился, как и его хитрая ухмылка. – Вы думаете, что это он, ведь так? – задал он страшный вопрос.

В доме царила абсолютная тишина: все, за исключением спящего на диване профессора, находились на улице, участвовали в поисках малышки Насти. Было слышно, как вдалеке Михасевич орет на кого-то отборным матом.

Мне вдруг показалось, что происходящее ирреально. Какая-то фантасмагория, сцена из романа Сартра или пьесы Беккета. Уже двадцать минут пятого ночи (утра?), а я столбом стою в пустынной гостиной особняка известного режиссера, своего бывшего мужа, и смотрю на то, как вдрызг напивается один из известнейших актеров страны.

– Кто он? – спросила я глухо.

– Не прикидывайтесь инженю, Серафима Ильинична, это не ваше амплуа, – хамовато продолжил актер, поставив бокал на столик.

При других обстоятельствах я бы ему такое не спустила, уделала бы голубчика по полной программе. Но в тот момент я смолчала. Ситуация была более чем неподходящая.

– Вы же, как и я, думаете, что девочку уволок тот самый маньяк, который похищает и убивает детей в Варжовцах?

Я предпочла не отвечать. Как же все стремительно произошло, все началось с моего визита в столичный офис режиссера, затем – разговор об анонимках, покушение на Понятовскую, смерть Зои. Словно звенья одной цепи, которая теперь обвивает и сковывает всех нас. Всех, кто находится в роскошном особняке Марка Михасевича.

В холл влетел сам режиссер, за ним бежала Понятовская, полы шелкового халата развевались, она плакала, растирая руками давно высохшую, растрескавшуюся маску, которая делала Юлиану похожей на старую и страшную ведьму.

– Марк, где моя дочь? – повторяла Юлиана. – Ее нет ни в доме, ни на улице. Она не могла уйти на ночь глядя, она умная девочка… Марк! Марк! Ты меня слышишь? Марк, почему ты со мной не разговариваешь? Какой же ты эгоист и мерзавец!

Михасевич развернулся и со всего размаху закатил жене пощечину. Юлиана ошеломленно взглянула на него, опустилась в кресло и затихла. Михасевич вытер измазанную зеленой глиной руку о смокинг, подошел к телефону, дрожащими пальцами набрал номер.

– Это Михасевич, – произнес он. – Приезжай скорее… Пропала Настя. Да, мы все обыскали, ее нигде нет! Немедленно! Я хочу, чтобы вы отыскали мою дочь как можно быстрее. Живую или мертвую…

– Марк, ты что говоришь. – Голос Юлианы дрожал.

Актер подошел к ней со стаканом виски, Понятовская даже не взглянула на него, разговаривая с мужем. Режиссер молча отвернулся. Секундная стрелка бежала вперед, неумолимо отсчитывая время с момента исчезновения Насти.

– Почему ты сказал, что она мертвая? – продолжила Понятовская.

Я дипломатично вышла из гостиной, оставив супругов наедине. Несколько человек из съемочной группы ходили туда-сюда по холлу, нервно куря. Никто не говорил, все молчали и думали о своем.

От криков проснулся профессор кислых щей. Он потянулся, зевнул и, увидев, что вокруг нас топчутся люди, весело спросил:

– Что, уже утро? Неужели я проспал на диване? Или я всего прикорнул на десять минут? – Потом, уловив атмосферу напряженности, он протер глаза и произнес: – Серафима, а в чем дело? Почему все такие сумрачные? Что-то случилось, а я проспал?

С пустынной улицы донесся шум подъезжающего автомобиля. Из гостиной выбежал Михасевич. Шаги. Появился полковник Порох все в том же костюме, который был на нем во время приема.

– Настя так и не отыскалась? – спросил он первым делом.

Из гостиной, шатаясь, вышла Юлиана Понятовская. Неловким движением руки она сняла резинку с волос, те мятыми безжизненными прядями упали ей на лицо. Актриса сползла по косяку вниз, уселась на драгоценный паркет и принялась беззвучно плакать.

Ветер шелестел в камышах, проносясь холодной волной над речушкой.

Он заглушил мотор, открыл окно и прислушался. Никакого движения, никаких звуков. Все было спокойно и тихо. Как в могиле.

Он осторожно вышел из автомобиля. На руках у него были перчатки, как всегда, впрочем. Прежде чем совершить первое убийство, он как следует проштудировал всю возможную литературу. Маньяки, которые действовали до него, всегда допускали ошибки. У него ошибок нет. Иначе его бы давно поймали. А он до сих пор на свободе и продолжает убивать.

Он подошел к багажнику, открыл его. Там лежала его очередная жертва, которую он всего несколько часов назад лишил жизни в подземном бункере. Теперь ее место в подземелье заняла другая девочка, совсем малышка, похищенная вечером. Пройдут дни – и она умрет. Он задушит ее, как всех остальных. Но до этого еще далеко…

Он прислушался. Ему показалось, что где-то вдалеке раздался всплеск. Возможно, так и есть. Он выбрасывает тела жертв в речку. Так он уничтожает улики, которые есть на телах, кроме того, никто не сможет установить, из какого точно места тело попало в реку.

Страх… Страх перед неизвестным, вот что гложет людей, которые живут в этом городке. Они все боятся, потому что не знают. Не знают, кто наносит удар, не знают, кто станет следующей жертвой. А он знает… Он ведет себя вполне нормально, говорит с людьми, они даже и заподозрить не могут, что убийца девочек – он. Это так приятно – притворяться! Смотреть на родителей, которые в бессилии сходят с ума, думая, что бог спасет именно их ребенка. Им, в сущности, наплевать на других, ради своей дочурки они готовы пожертвовать сотнями, тысячами, миллионами других. Лишь бы их чадо вернулось. Он возвращает им девочек. Мертвыми…

Бога нет. Или, что гораздо хуже, бог все же есть, но ему все равно. Бог – равнодушный и жестокий старик. К тому же беспомощный. А раз так, то он сам вместо бога может вершить судьбами в городке!

Он вытащил тело из багажника. За те две недели, которые она провела в подземелье, девочка до крайности исхудала. Его дочь за те дни, что провела в коме, также стала похожа на труп. А потом умерла и по-настоящему стала трупом.

Он бросил девочку на пожухлую прошлогоднюю листву. Теперь она мертва, и он не должен церемониться с ней. Если бы мертвые умели мстить, то его бы давно растерзали те, кого он замучил. Но он до сих пор жив. И надеется, что будет жить еще долго. Вечно. Как бог…

Теперь все очень просто. Он бросит тело в речку, холодные воды подхватят детское тельце, оно пойдет на дно, его обволокут мягкие склизкие водоросли. Над девочкой будут проплывать пучеглазые рыбы, сновать раки и улитки… Потом ее найдут. А там будет следующая жертва.

Он потащил труп к пологому берегу. Подъехать на машине ближе опасно, колеса могут увязнуть в глине. Так, вот она в воде. Волосы, как лучи солнца, колышутся на маслянистой поверхности. Ночь. Страшная ночь…