Она в самом деле выскочила на мост. Погон хотел было спросить, зачем ей надо умирать именно сегодня, но странное чувство толкнуло его следом за Норис. Снова резко кольнуло в щеке. Он уже набирал скорость, когда над их головой по высокой дуге пролетели сразу три гранаты. Норис с размаха бросилась на бетон, легко проехав несколько метров на животе. Последовав ее примеру, Погон понял, что его одежда в отличие от комбинезона девушки, к таким фокусам малопригодна.

— Вставай, вставай! Только скорость! — снова закричала Норис, когда еще слышался свист осколков. — Левая сторона твоя!

По ним уже стреляли. Бегущая девушка смешно задрала руки, подняв тяжелый пулемет, и сверху пыталась достать спрятавшихся в мертвой зоне «монолитовцев». Погон не располагал таким количеством патронов и пока просто мчался слева от нее, стараясь пригибаться пониже. Они уже миновали середину моста, здесь ограждение почти полностью отсутствовало. Кольнуло в щеке, и Погон, ни на миг не усомнившись, спрыгнул вниз.

До воды — метра три. Еще в полете он увидел двоих: один скорчился у самого съезда, второй ждал снизу, сторожил противоположный берег. Оба почти сразу открыли огонь, но тот, что прятался у конца моста, при этом разогнулся и тут же был срезан внимательной Норис.

Подняв тучу брызг, Погон упал в воду. Сперва его накрыло с головой, но, когда удалось встать, оказалось, что вода доходит только до горла. В лицо полетели брызги — это нашаривал прыгуна очередью «монолитовец» из-под моста. Погон снова погрузился, толкнул себя ближе к берегу, и в колени сразу ударило дно. Бешено вытряхивая воду из ствола, он вскочил и прыгнул вперед, уже к песчаной полоске.

Погон начал стрелять, как раз когда у «монолитовца» кончились патроны. И снова враг пытался использовать дробовик, но не успел.

«Уважают они эти штуки! — отметил Погон, укрываясь под мостом. — Надо завести дробовик».

Выскочив с другой стороны, он увидел спину последнего врага, но не успел выстрелить — именно из дробовика Норис свалила «монолитовца». Глядя на развороченную грудь, Погон вслух повторил:

— Надо завести такую штуку.

— Что?.. — не поняла Норис. — С той стороны никого?!

— Их было шестеро, двоих я прикончил.

— Тогда готово дело.

Она сняла шлем и раздраженно сорвала с него разбитое пулями забрало. Насколько Погон мог судить, силы для такого действия понадобилось немало, но у девушки она нашлась.

— Оружие берем?

— Мне почти ничего не надо, как хочешь.

Русая головка снова скрылась под шлемом. Норис быстро перезарядила дробовик и подхватила ближайший автомат.

— Не советую здесь задерживаться, Погон! Хорошо поработали, и еще: мне нравится твой шрам. Прощай!

Глядя на удаляющуюся девушку, он опять почувствовал злость. Именно поэтому и не остановил, не попросил взять с собой хоть куда-нибудь.

— Сволочь сумасшедшая…

Погон взял дробовик и патроны, вместо оброненного на том берегу «кольта» обзавелся двумя «браунингами», благо оружие знакомое. Лица «монолитовцев» ему крайне не понравились, и вовсе не потому, что были лицами мертвецов. Было в них что-то, напоминавшее злобных, но бестолковых зомби, «выжженных людей». Сняв с одного из них рюкзак, Погон покидал туда все из найденного на трупах, что посчитал ценным: еду, аптечки, детекторы, патроны. Чуть поразмыслив, решил разжиться и неплохой кожаной курткой, стащив ее с парня, которому пулемет Норис довольно чисто снес четверть головы. Он как раз замывал несколько капель крови на воротнике, когда на том берегу появилась уже знакомая «Нива».

— Прослушал, растяпа!

Погон побежал к одинокому строению, в котором через оконные проемы верхнего этажа виднелось небо. «Нива» доехала почти до моста, на миг остановилась, и из нее горохом высыпались четверо бойцов. Понимая, что не добежит, Погон повалился в высокую траву и пополз. Пули вокруг бились в землю, словно тяжелые капли, но везение его не оставило — рука нащупала край открытого люка. Не разбираясь, куда попадет, Погон нырнул в темноту головой вниз и упал на кучу мусора.

— Ты чей?

В затылок уперлось дуло. Погон перевел дух и пошарил глазами вокруг. Кирпичная кладка, прохладный, влажный воздух.

— Свой, — сказал он. — Это что?

— Труба какая-то. — Голос незнакомца действительно гудел, как в трубе. — Канализация, подозреваю. В речку сливали всякую дрянь. Будешь тут умирать?

— Не хотелось бы.

— Тогда отвечай быстрее. От кого бежишь?

— От «Монолита». И от Клоуна, — почему-то решил быть откровенным Погон.

— А та девка, она с тобой?

— Нет.

Холодивший затылок металл исчез, тут же сильная рука вздернула Погона на ноги.

— Шагай вперед, не оглядывайся. Ствол ко мне не поворачивать. У меня ПНВ, имей в виду.

По дороге Погон глубоко вдыхал, стараясь уловить запах дерьма или еще каких-нибудь отходов. Но, видимо, слишком уж давно жители не пользовались клозетами. В темноте ему пришлось вести рукой по кладке, но это не спасло от ушибов: какие-то железки то и дело попадались под ноги.

— Сейчас направо будет ответвление, настоящая труба. Не бойся, ползи, метров двадцать там, и выход.

— Звать-то тебя как? — раздраженно спросил Погон. Он уже отвык от командного тона. — Может, мне в твою трубу и не надо.

— Зови меня Пиноккио. А в трубу тебе, поверь, надо. Или незачем было лезть в люк. Сейчас «Монолит» уже к нему подбирается: слышишь, стрелять перестали?

— Ладно…

Он нащупал отверстие, действительно достаточно широкое — больше полуметра в диаметре. Прежде чем скрыться в трубе, зачем-то добавил:

— А ты зови меня Шрамом!

— Как скажешь, дорогой. Только шевелись, я сейчас тут сюрприз для твоих приятелей оставлю.

Объяснять, что это за сюрприз, Погону было не нужно. Крайне довольный таким оборотом дела, он, как мог быстро, прополз обещанные двадцать метров, показавшиеся, впрочем, весьма длинными, и вывалился в скудно освещенный подвал. Через крохотное окошко он увидел мост, развернутую боком «Ниву», уже на этом берегу, и «монолитовца», установившего на капоте пулемет.

— Не светись, Шрам! — сурово приказал Пиноккио. — Из другого окошка полюбуешься.

— Я вижу, куда он смотрит, не боись, — довольно резко ответил Погон и обернулся, чтобы рассмотреть наконец своего то ли спасителя, то ли пленителя.

Рослый и плотный седой мужчина, небрежно нацеливший на него висевший на ремне автомат, на Пиноккио не походил ни в малейшей степени.

«Имена не выбирают, — вспомнил Погон слова Лысого-Рисовальщика. — А я? Наверное, тоже нет: сперва Червь назвал, потом Док, теперь Норис. Правда, она меня так не называла, но… Но черт бы с ней, больше, может, и не увидимся с полоумной».