Король сам налил себе вина. В свете лампы блеснул изумруд в перстне – «монарший виноград». Митька помнил, как привезли его в подарок Эдвину купцы из Вольного союза. Анна потом весь вечер просидела с дорогой игрушкой у камина, ловя гранями отсветы пламени.

– Эмитрий, видит Ларр, я желал другой встречи. А сейчас за тебя – слово князя Наша и попытка, как ты утверждаешь, перейти на нашу сторону. Против – исчезновение из дворца, служба князю Кроху, ловушка в Ивовой балке. А еще, Митя, я помню, каким ты был. Жаль, что не знаю, каким ты стал. – Эдвин обвел пальцем королевский вензель на кубке. Скрипнул под туром стул. – Когда-то я относился к тебе как к сыну, которого мне не дал Ларр. Если бы покровитель нашего королевства не послал мне наследника до дня совершеннолетия принцессы, я отдал бы тебе дочь. Могло так статься, что и – власть. Ты мог стать королем, Эмитрий Дин.

Митька глянул удивленно. Он никогда не думал о короне, и Анна ему была скорее сестрой.

– Сядь, Митя, – махнул рукой король.

Как давно он не сидел с Эдвином за одним столом. Последний раз – перед отъездом в Южный Зуб. В Гранатовой столовой собрались королевская семья и семья Динов. Хмельное вино и предвкушение отъезда будоражили, хотелось громко говорить и хохотать над пустяками – и потому Митька большей частью молчал. Эдвин, обычно сдержанный, рассказывал байки времен охоты на разбойника Адвара. Улыбался князь Дин, участник этих историй, тогда – друг принца Эдвина и правая его рука. Смеялась мама, поблескивали белые зубы, качались у щек длинные рубиновые серьги. Королева Виктолия слушала с интересом, приподнимая тонкие золотистые брови, словно удивляясь, что ее супруг позволял себе такие проделки. Принцесса Анна разрумянилась и азартно прикусывала губку в самых острых моментах рассказа.

Тогда отец уже знал, что мятеж неминуем. И мама наряжалась и долго выбирала украшения не для венчанного мужа – для короля. Они оба лгали – а Митька хранил эти воспоминания, как самое дорогое.

– Будет расследование. Твое решение прийти ко мне – достаточно ли обдумано?

– Да, Ваше Величество.

– И ты понимаешь, что должен ответить на все вопросы?

Показалось – запахло плющом, соком растертых в пальцах листьев.

– Да, Ваше Величество.

– Тут присутствует князь Наш, старший мужчина в роду Совы. Он готов засвидетельствовать то, что род принимает тебя.

– Нет, Ваше Величество.

Эдвин осекся.

– Я – княжич Дин из рода Орла.

Тишина. Митька устало опустил глаза, уставился на вытканную на ковре лилию.

– Митя, нужно сделать последний шаг, – голос Эдвина звучит не по-королевски.

Пленник поднял голову:

– Князь Наш как-то рассказывал мне о Теплой долине в Турских горах. Вы знаете эту историю, Ваше Величество?

Эдвин качнул головой. Оглядываться на северянина Митька не стал.

– В Турских горах трудно жить: ветра, холод, тонкий слой почвы – все это не обещает хорошего урожая. А мясо горных козлов жилисто и несытно. Есть только одно место, где можно не бояться зимы, – маленькая долина в сердце гор. Попасть в нее можно единственной дорогой – через узкое ущелье. В долине тепло и много дичи. Она богата, но слишком мала, чтобы там привечали чужаков. Но и свежая кровь нужна общине, иначе она выродится. И потому там есть обычай: тот, кто пройдет ущельем, может попытаться остаться в селении. Для этого он должен вызвать на бой любого мужчину. Любого – хоть калеку, хоть ребенка. Но если пришелец выберет слабого противника, то после такой победы, конечно, получит право остаться в деревне, но и он, и дети его будут презираемы. Этот обычай существует веками. Князь Наш говорит, что не встречал более искусных воинов и более сильных мужчин, чем жители Теплой долины. И более – нет, не жестоких! – немилосердных и равнодушных.

Король с любопытством посмотрел на княжича, перевел взгляд на ладаррского летописца.

– Ладно, Митя. Поговорим после расследования.

Все-таки Эдвин не до конца поверил, понял Митька. Ну что же – он прав. Какая вера предавшему однажды?

– А еще тебя спросят, где может быть твой отец.

Тур Весь встал, приблизился к столу, испросив взглядом разрешение короля. Сел напротив племянника. От движения массивного тела качнулся огонек в лампе, лизнул стекло, затемняя его копотью.

– Где угодно. Видит Создатель, я не знаю.

– Думаю, твой отец специально оставил тебя, – вмешался тур. Он почему-то смотрел на Митьку виновато. – Вряд ли бы князь Крох тебя помиловал, пусть ты и наследник его соратника. Тем более что ценой-то была его голова.

Вина перед отцом – тягучая, как мед, горькая, как сок полыни, – связала язык.

– Расскажи, как ты узнал о князе Шадине.

Митька разлепил губы:

– Ваше Величество, я говорил правду. Я не знаю, откуда там взялась засада.

Задумчивый взгляд короля долго ощупывал Митьку. Потом Эдвин уронил:

– Князя Шадина не было ночью в расположении. Утром мои разведчики заметили его недалеко от Ивовой балки.

* * *

В комнатушке было совсем темно, и, прежде чем уйти, солдат зажег лампу. Тяжело закрылась дверь, лязгнул засов. Марк продолжал валяться на сене, держа в зубах соломинку.

Митька прошел в другой угол, тоже упал навзничь. Кажется, король поверил. Недаром он сказал, повернувшись к князю Нашу: «Все-таки ни у кого другого не было времени. Хоть уж от него я точно не ждал предательства, видит Ларр. Впрочем, история там запутанная». Значит, есть человек, которого подозревают. Кто? Из отряда Улека? Тот, кто передал барону приказ? Из приближенных к королю? Эдвин наверняка все рассчитал с точностью до получаса, раз нашел только единственный вариант.

Вечер перетек в ночь, дверные щели окрасились отсветами факелов. Митька бездумно следил, как фигура часового перекрывала свет – щели темнели, а потом снова вспыхивали. Возбуждение, охватившее после разговора с Эдвином, угасло.

Странно, снова голоса. Загремел засов, солдат заглянул через порог:

– Князь Лесс, выходите.

Марк неторопливо встал. Стряхнул с одежды травинки, потянулся. Его не торопили, но Митька видел, с каким нехорошим прищуром следит конвоир.

Все-таки неисповедимы пути Создателя! Свел же с сыном Кроха в этой камере – то ли врагов, то ли соучастников.

Почти сразу после того, как княжич остался один, принесли остывший ужин. Тарелку Марка Митька поставил на бочку рядом с лампой. Равнодушно поковырялся в каше. Склизкие комки проваливались в желудок, Митька почти не ощущал вкуса. Есть не хотелось. Подумалось: а что делает сейчас Темка? Ужинает? Или мотается с поручениями?

Митька снова подивился замыслу Создателя: послал же побратима в тот момент, когда сводило пальцы от желания нажать на курок.