С этими словами Андрей удалился, а Наташа так и осталась в растерянности стоять под перекрестными косыми взглядами своих товарищей. Находившийся ближе всех Борис Сергеевич молча приобнял ее за плечи, и она, всхлипывая, упала ему на грудь.

— Не надо! Очень тебя прошу, не плачь! Я почему-то уверен, что всё обойдется, — утешал как мог Афанасьев, нежно гладя девушку по волосам. — Мешок он… Он, конечно, бывает и вспыльчив, и невыносим. Но при этом он — абсолютно вменяем. Так что ты… Мы… я думаю, мы все сумеем его убедить.

— Конечно сумеем, — подкатился к ним смущенный Тарас. — В самом деле, не убивайся ты так! Слышишь, Натах? Разберемся мы и с Мешком, и… А если нет, так и ну его на фиг! Знаешь, как говорят у нас в Украине? Що не робиться, все робиться на краще!

Последняя фраза, что и говорить, была произнесена абсолютно «не в кассу».

Резко высвободившись из отеческих объятий Бориса Сергеевича, Северова злобно ожгла Тараса, бросила ему в лицо уничижительно: «Идиот!» — и выскочила из оперской, громко хлопнув за собой дверью…

…Мешка она настигла только во дворике и в тот момент, когда он загружался в служебную машину Жмыха. Которая отныне, волею судьбы и верховного милицейского руководства, автоматически перешла к нему.

— Андрей! — закричала она. — Подожди! Не уезжай! Нам… нам надо объясниться. Я… я должна тебе рассказать…

— По-моему, тебе только что дали шанс: и объясниться, и рассказать, — сухо сказал Мешечко в приопущенную «форточку». — Наташа, ты же слышала: мне срочно нужно быть в Главке. Поверь, мне действительно искренне жаль, что всё так получилось. Меньше всего мне хотелось, чтобы это была ты. Но… Как вышло — так вышло.

— Андрей! Я прошу! Выслушай меня! — умоляюще попросила она.

— Извини. Вот честное слово — не могу. После. Завтра с утра договорим. Трогай, Сережа! На Суворовский!..

В бессилии сжав кулачки, Наташа безнадежно наблюдала за тем, как машина вырулила со двора и скрылась из вида, уйдя на набережную Фонтанки.

— Дурак! Господи, какой же он дурак!.. Кретин!.. Господи, ну за что?! За что ты позволил мне полюбить этого кретина?!. Отпусти, отвороти его от меня! Слышишь?!.. А взамен… Взамен дай мне покой, а ему — разум! — тихо шептала она, размазывая по щекам слезы и тушь. Тоска и отчаяние на душе ее сейчас смешивались с яростью и злобой…

* * *

Прилепина возвращалась домой в самом паршивом расположении духа — события сегодняшнего дня оставили в ее душе весьма неприятный осадок. Отпирая дверь, Ольга с досадою вспомнила о том, что забыла по дороге заскочить в «Буквоед». Там она давно присмотрела дорогую роскошно изданную книгу про животных, которую собиралась присовокупить в качестве приложения к «скучно-шмоточному» подарку к завтрашнему дню рождения сына. «Вот ведь нерпа глупая!» — сердито подумала Ольга, но сил возвращаться не было уже никаких.

В детской комнате гремели мультяшные звуки, издаваемые кунг-фу пандой. Зная, что в такие минуты Дениса лучше не отвлекать на пустопорожние, по его авторитетному мнению, разговоры о школьных делах, Ольга переобулась и прошла на кухню. Из которой тянулись соблазнительные запахи чего-то очень вкусного.

— Привет, мамуля! — Ольга чмокнула мать в щеку и оглядела размах кулинарных приготовлений. — Ого! Серьезный подход!

— А как ты хотела? Человеку девять лет исполняется! Уже не мужичонка, а практически целый мужик! — гордо сказала Ирина Владимировна. — Э-э! Ольга! А ну кыш! Перестань хватать со стола! Это я на завтра приготовила!

— А я, между прочим, сегодня тоже есть хочу.

— Сама себе приготовь чего-нибудь. Мы-то с Денисом уже давно поужинали, а мне сейчас тобой заниматься некогда. Вот, хочу еще пирожочками ребенка побаловать: его любимыми, с яблоками.

— Что за жизнь такая? Все сама да сама. И никто-то за тобой не поухаживает, — картинно вздохнула Ольга и потянула дверцу холодильника. — Ох ты, ежики пушистые! Смотри, какая шуба наросла! Двух недель не прошло, а снова пора размораживать.

— Да легче дохлого пингвина разморозить, чем наш холодильник! Давно надо новый купить, а этот на помойку вынести.

— Мамуля, не ворчи! Покупка холодильника, если помнишь, у нас запланирована на конец года. Мы еще за стиральную машину до конца не расплатились.

— Да уж! — неприятно задумалась Ирина Владимировна. — Купила бы я накупила, да купило притупило.

— О, ма, так у нас рыбное филе осталось? Так, может, ты еще и с рыбой немножечко пирогов налепишь?

— Я бы налепила, мне не трудно. Только кто их есть-то будет? Это твой бывший пирожки с рыбой жаловал, а вас с Денисом из-под палки не заставишь. Вам бы только сладенькое подавай.

— Вот и сделай чутка. Для бывшего. Он завтра подъедет.

Ирина Владимировна удивленно уставилась на дочь:

— Что я слышу?! Ольга, вы что, никак помирились?

— Да мы, в общем-то, и не ссорились.

— Здрасьте-приехали!

— Мы не ссорились, а просто разошлись, — пояснила Ольга, выуживая из недр холодильника чудом сохранившийся йогурт.

— Как это у вас, у молодых, всё просто: захотели — сошлись, захотели — разошлись. А ребенок — страдает.

— Всем бы такие страдания, как твоему внуку. И вообще, где ты здесь молодых увидела? — привычно парировала Ольга, ища ложечку. — Молодая, увы, была не молода.

— Опять ты с этими йогуртами! Сделай себе нормальную человеческую еду!

— Ма, если б ты знала, как я устала сегодня! Неохота на что-то глобальное заморачиваться.

— Сделай гнездо, — не отступала Ирина Владимировна.

— Какое еще гнездо?

— Возьми кусок булки, вырежи мякоть и внутри пустой корочки поджарь омлет или яичницу. Сверху можно посыпать сыром и зеленью. Я этот рецепт в «Московском комсомольце» прочитала.

— Скажешь тоже, булку! Я и так за лето потолстела. А завтра у нас еще и пироги до кучи. Так ты сделаешь? С рыбой?

— Сделаю. При условии, что он купит нам новый холодильник.

— Ма, даже не заикайся! В уголовном праве это называется «вымогательством».

— А по мне — хоть горшком назови! — вздохнула Ирина Владимировна. — Лишь бы гроши давал…

* * *

Этим вечером Наташа решила устроить поминки по Мешку. Конечно, грешно, хотя бы даже и в мыслях, устраивать подобный ритуал по живому человеку. Тем не менее сама для себя Северова обозначила это мероприятие именно так: поминки по прошлой жизни, по прошлой любви. Купив в супермаркете на Ленинском две бутылки дорогущего красного вина, икру, зелень, сыр и прочие продукты роскоши, она вернулась домой и первым делом отключила телефон. Затем врубила на полную канал MTV, приняла душ и, облачившись в свой любимый атласный халатик, забралась на тахту, поставила рядом с собой поднос и предалась чревоугодию вкупе с пьянством.