почему мой неизвестный недоброжелатель не продолжил начатое? За два года можно было бы накопить на ещё одного киллера. — Она встала. — Думаю, стоит продолжить на более свежую голову. Всё равно оставшиеся два дня до Синдхнера, кроме как разговаривать, делать нечего.

— Хорошо. Заодно утром расскажете что вспомните про Искателей. Вы, мне кажется, про них знаете больше, чем я.

Лед криво усмехнулась.

— После того инцидента в Академии провели спецкурс по борьбе с теологической угрозой. Правда, со старших курсов на него помимо меня записалась всего пара человек.

— Почему так?

— Остальные объявили, что слушать там нечего, они и так знают, что лучший способ борьбы с теологической угрозой — плазменная винтовка. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Оставшись один, Ян покосился на колпак «капсулы сна», но второй раз с ним связываться не решился. Взвесив в руке выключенного на ночь каютного микроробота-уборщика, он скептически хмыкнул, но всё же запихнул того под подушку. Подумав, отправил туда же свой парализатор и с чувством выполненного долга улегся на койку. На этот раз заснуть удалось быстро.

Ночная идея с уборщиком оказалась на поверку не самой здравой: помимо успокаивающего веса, робот оказался обладателем ещё и привычек трудоголика, зашебуршившись под подушкой ровно в 7 утра. Так что свой день полицейский начал рано, бодро, немного всклокоченно и хорошо ещё, что в обществе только робота, а не прибежавших на шум соседей.

За завтраком Лед поглядывала на полицейского с лёгким любопытством, но, к счастью, вопросов не задавала. Вместо этого она делилась оставшимися у неё в памяти сведениями об общинниках. Ян темой до этого не слишком интересовался, так что узнал довольно много нового. Например, то, что до инцидента на Александрии явных претензий к Искателям ни у кого не было. Ходили слухи о массовых и обильных пожертвованиях, вносимых адептами, любители скандальных историй сплетничали о небезобидном характере их ритуалов, но формальных обвинений никому из организаторов ни разу предъявлено не было. И с организаторами там всё было сложно: руководителями организации была зарегистрирована престарелая пара, разводящая сортовые незабудки на Ониксе. По странному совпадению, оба супруга скончались от сердечного приступа, едва новости о побоище добрались до местного отделения полиции Конфедерации. Собравшимся навестить пару полицейским оставалось только взломать дверь и, выругавшись, вызвать врача, дабы соблюсти формальности. Кто бы сомневался, что ничего, проливающего свет на истинную деятельность Искателей, у стариков найти не удалось.

Другие отделения и общины Искателей в считанные дни, кто устроив публичные покаяния, а кто тихо и незаметно, распустились, а скорее растворились. Ни документов, ни руководителей, ни банковских счетов тоже не нашли. Впору бы восхититься, но Яну почему-то этого делать не хотелось. Адепты хлопали глазами, ругались на произвол властей (был бы он ещё, этот произвол!), пытались самоорганизоваться, но ничего толкового у них не вышло (а может, клятые власти всё-таки подсуетились). А потом, спустя несколько месяцев, стали возникать новые организации, где-то похожие, принципиально разные, но чем-то или кем-то связанные с Искателями. Наверняка были ещё и другие, которые никто с ними связать не смог. Конфедерация, обжегшаяся на общинниках больше всех, издала крайне жёсткий пакет законов, направленных против религиозных и мировоззренческих сообществ. Лектор, читающий спецкурс в Академии, мрачно шутил, что при желании эти законы позволяют отправить на рудники даже основателей кружка любителей вышивки гладью, не говоря уж о сообществах кошатников. Котиков и рукодельниц было жаль, но последователи Искателей на территории Конфедерации не появились, или, появившись, так и не вылезли из глубокого подполья. В других мирах было сложнее. Неккарская республика долго колебалась между нежеланием закручивать гайки и опасением получить у себя новую Александрию. В итоге нашли компромисс: организации, кроме откровенно радикальных, здесь функционировали, но нуждались в обязательной регистрации, а их собрания регулярно и без предупреждения посещались сотрудниками полиции. На взгляд Яна, такие проверки могли только сделать чуть более спокойным сон обывателей, но никак не защищали от переквалицирования философских чаепитий в практические занятия по установлению лучшего мира в этом не самом лучшем.

Привольнее всего потомки Искателей чувствовали себя в однопланетных так называемых либеральных мирах, к каким относилась, кстати, и Ребекка. Здесь провозглашали полную свободу вероисповеданий и мирных собраний, гордились широтой взглядов и терпимым отношением к инакомыслящим. Как результат, сюда потянулись целые потоки граждан более зашоренных миров, прежде всего Конфедерации, оживляя местную экономику и, наверняка, неплохо пополняя казну новых общинников. Но и здесь до сих пор всё было тихо и мирно. У коллег Яна они, насколько знала Лед, тоже пока не засветились, хотя после случившегося в октябре 2236 года за ними должны были следить очень пристально.

— Сейчас, когда речь заходит об Искателях, больше говорят об их просветительстве и благотворительности, и вообще сожалеют, что их оболгали и разогнали. Александрийскую историю вспоминать не любят, а если вспоминают, то преподносят как несчастливую случайность, следствие сумасшествия одного человека. Вопросом, как один сумасшедший cмог погубить столько людей, никто не задаётся, — грустно завершила Лед свой рассказ.

Поздним вечером следующего дня они добрались до Синдхнера, узла, где сходились маршруты чуть ли не до всех населённых миров в этом секторе Галактики.

— Ну что, на Титан или всё-таки через Кобальт на Мельхиору? — усмехнувшись, спросил Ян у своей спутницы. Всё уже было обговорено, но момент требовал соблюсти формальности.

— Подбросим монетку? — неожиданно спросила девушка. Ян удивился, но виду не подал, демонстративно охлопав себя по карманам. Если он сам колебался, бросаясь в новый виток этого приключения, что уж говорить о Лед, увязавшейся с ним из каких-то довольно возвышенных соображений.

Естественно, монетки в карманах не оказалось. Запускать симулятор меранцу не хотелось, момент требовал не только формальностей, но и натуральности, поэтому он стянул с запястья коммуникатор и продемонстрировал Лед:

— Угадаете, где — летим на Мельхиору догуливать отпуск, не угадаете — ждёт нас дорога к вашему товарищу.

Коммуникатор вместе с гибким браслетом полностью скрылся в кулаке. Руки за спину, перемешать, предъявить девушке — как просто сделать вид, что ты покорен судьбе! Лед посчитала так же, поэтому для верности ещё и зажмурилась. Тёплые пальцы осторожно дотрагиваются до его левой руки. Девушка открывает глаза и смотрит на его раскрытую ладонь. Пустую.

Таможенник взял в руки паспортную карточку Яна, глянул на неё, после чего брезгливо скривился, быстро приложил к считывателю, а затем почти бросил её в лоток:

— Проходите.

Ян забрал документы и пошёл к поджидавшей его девушке.

Когда они вышли на