Так что силы, наличные для того, чтобы очень быстро потушить пожар в небоскребе в доступности есть. Вот только со стороны этих сил определенно нет желания помогать корпоратам. Видимо отношения Некромикона со странами Большой Четверки настолько серьезно испортились, что помощи корпоратам ждать не приходится. И я даже знаю из-за чего, вернее из-за кого эти отношения испортились, но ничуть от этого факта не расстраиваюсь. Более того — чем ярче горит, тем лучше. Нехай горит, я вообще всю их богадельню готов выжечь к чертовой матери за…

Так, стоп — в очередной раз сдержал я нахлынувшие эмоции.

Маша, которая в это время отвлеклась к виртуальной клавиатуре, запорхав пальцами и набирая текст очередного указания, вдруг замерла. Сначала почувствовала, и уже только потом заметила мое присутствие. Вздрогнув, девушка вскочила, роняя свое эргономичное кресло и едва не упав, отскочила к стене. А после схватилась за сердце, переводя дыхание от испуга, глядя на меня своими расширенными, приметными бело-голубыми глазами с вертикальным синим зрачком.

В момент ее прыжка я невольно поднял руки, демонстрируя мирные намерения. И только потом догадался что это было лишнее: в одной руке у меня клинок кукри, во второй часть позвоночника Рыбки.

Про нож в руке вообще забыл. Сжимал рукоять машинально, и отпускать клинок не хотелось — в темном мире это было средоточием моей души. Как игла Кощея; и от сохранности клинка «там» зависит моя жизнь. Но я уже не «там», а «здесь» — сказал сам себе. И с некоторым усилием все же разжал кулак, заставляя кукри исчезнуть. Все, я дома, здесь все по-прежнему, и все работает в порядке вещей — мысленно еще раз уверил я сам себя.

— Артур. Напугал, — между тем произнесла Маша.

Она перевела дыхание и приняла нормальную позу. Кроме этого — судя по мелькнувшей тени в глазах, вернулась в обычное состояние из активированного боевого режима. Да, только сейчас по факту произошедшего я понял, что она отпрыгнула в сторону от стола на скорости, близкой ко скольжению в ускоренном времени. Как и у Рыбки, организм Маши явно серьезно усилен, пусть это и не заметно внешне.

— Прости, так нужно было, — отложив позвоночник, еще раз поднял я уже пустые руки, извиняясь. — Не думаю, что кто-то даже из твоих доверенных людей должен знать о моем здесь появлении.

В ответ Маша только кивнула, и посмотрела на меня в ожидании. При этом стараясь не смотреть на отложенный в сторону позвоночник. Но удержаться не смогла, периодически взгляд на него соскользал.

— Это часть усиления скелета некой Бланки Рыбки, — пояснил я.

Маша вдруг громко рассмеялась.

— Что-то не так?

— Я в тебе не сомневалась.

— В смысле?

— Не думаю, что кто-то сможет переплюнуть тебя по оригинальности подарка. Часть позвоночника члена правления конкурента — лучший презент для тайной встречи.

— Ну, так получилось, — пожал я плечами.

— Это тоже так получилось? — кивнула Маша на картинку с горящим небоскребом.

— В этот раз я к разрушениям не имею никакого отношения. Просто рядом стоял, они все сами сделали.

— Серьезно? — спросила Маша с полуулыбкой, но увидев выражение моего лица посерьезнела и кивнула. — Поняла. А… это ведь мне? — взглядом показала она на позвоночник Рыбки.

— В идеале да.

— Тогда внимательно слушаю.

— Ты знаешь, кто такая Алиса Новак?

— Да.

— А я нет. Можешь рассказать?

— Она из Дома Розенбергов, родилась в одна тысяча девятьсот тридцать седьмом году. Четвертый ребенок — пустой Источник, выбраковка.

Маша называла национальные кланы одаренных на французский манер — Дома. Хотя в Богемии, как и во всей Австро-Венгрии, Дома одаренных, как и в России, назывались кланами. Обратив на это внимание, я сначала не понял, почему Маша сделала многозначительную паузу.

— Эм. Выбраковка? — уточнил я момент, на котором она акцентировала внимание.

— И пустой Источник, — кивнула девушка.

— Это что-то должно мне сказать? — не понял я.

— Многое.

— Многое, что мне пока неизвестно.

— Исследования сороковых — предтеча научного прорыва, расцвета генетики и евгеники в пятидесятых. Только исследования сороковых — это та часть истории, о которой договорились не вспоминать.

— Понимаю, — кивнул я.

Действительно понимал — в истории моего мира также есть моменты, толкнувшие вперед научный прогресс, но о которых не принято вспоминать.

— Так что… по предназначенной для Алисы Новак участи, как и многим другим «четвертым» детям, не обладающим даром, но обладающим ярко-выраженными энергетическими каналами, очень не повезло. По сути, ей предстояло стать лабораторной крысой.

— Предстояло.

— Да. Исследования таких детей начинались после первого совершеннолетия, а до второго подопытные доживали редко. Видимо, Новак узнала о грядущей перспективе, в четырнадцать убила свою воспитательницу и сбежала из Дома. Проявилась только через двенадцать лет, в Дагомее, как ученый-эпидемиолог, уже с докторской степенью.

— Эпидемиолог?

— События в Дагомее в пятидесятых годах — это также часть того, о чем историки договорились не вспоминать и не записывать достоверно в хроники истории, просто назвав борьбой с биотерроризмом. Но несмотря на опасность в регионе, это было время возможностей. Новак повезло, она достигла успеха и стояла, пусть и во вторых рядах, у истоков корпорации Некромикон. По итогу успешной карьеры стала главой совета директоров. Умерла она в одна тысяча девятьсот девяносто втором году.

— В твоих словах чувствуется некоторая недосказанность. И я сейчас не о деталях картеры Новак, — внимательно посмотрел я в удивительные глаза Маши.

— Некромикон по сути — это одно из подразделений «СМТ-Легран», которое отделилось, а впоследствии было искусственно накачано силой и влиянием в противовес нашей корпорации. Новак изначально была правой рукой моего отца, и в немалой части благодаря ее знаниям и сохраненной ненависти мы смогли практически уничтожить Дом Розенбергов, забрав себе на волне того успеха первый протекторат.

— Но после Новак стала врагом твоей семьи?

— Врагом она была для Розенбергов. Для нас… конкурентом, партнером, соперником. В последние годы, если бы она была жива, ее можно было бы назвать противником — Некромикону и СМТ в Африке, как ты знаешь, стало тесно.

— Она не умерла.

— А…

— Алиса Новак — это Линда Ружичка, она же Бланка Рыбка.

— Ох… — только и смогла произнести Маша.

— В Некромиконе, при помощи менталистов, сумели найти способ переноса сознания обычных, неодаренных людей на блок сохранения. А здесь, — щелкнул я ногтем по позвоночнику, — находится блок сохранения ее личности. Мы с Рыбкой сегодня заключили джентльменское соглашение. В обмен на свою жизнь она предлагает знания, информацию и опционально лояльность — мне или тебе. И здесь, — снова щелкнул я ногтем по позвоночнику, — кроме всего прочего зашита шифрованная информация о ключевых личностях, занимающихся проектом переноса сознания.