– Фантастика! – воскликнула Ли, затаив дыхание.

– Мяч не засчитан, – выкрикнул судья.

– Ну, черт возьми!

– Майор, – сказал человек, сидящий за ее столиком. – Я и не знал, что вы такая активная болельщица.

Ли сразу же отключилась от игры. Мужчина улыбнулся тщательно взвешенной улыбкой на моложавом лице, которая не говорила ни о чем. Она вгляделась внимательнее, стараясь определить, откуда он. Он был на кого-то похож, но только в общих чертах. Так, словно его внешность вызывала воспоминания не о ком-то конкретном, а о типаже в целом. О типаже, вызывавшем у нее плохие, неприятные ощущения, рождавшие чувство вины.

Холодок предчувствия пробежал по ее спине, когда она определила связь. Он – из Синдикатов. И очень напоминает дипломатического представителя… чьего только? Синдиката Мотаи? Синдиката Ноулза? Из какого бы Синдиката он ни был, он должен быть из серии «А». Но что, черт возьми, делать конструкции серии «А» на Мире Компсона? И что, кроме неприятностей, может принести ей разговор с ним?

– Кажется, я с вами незнакома, – сказала она, решив на всякий случай быть осторожной.

– Ох, зато я знаю вас, – ответил клон серии «А». – Я знаю о вас гораздо больше, чем вы себе можете представить.

– Тогда у вас есть преимущества.

Он снова улыбнулся. Улыбкой дипломата. Улыбкой шпиона.

– Я думаю, не много найдется сфер, в которых я мог бы иметь преимущества перед женщиной с такими… что это за слово, которое так любят употреблять настоящие люди? Талантами?

В заведении внезапно раздались радостные восклицания, и Ли на миг перевела взгляд на экран. На поле снова вышел кубинец.

– Хорошая игра, – сказала она, надеясь на то, что ее новый знакомый поймет намек и удалится.

– Х-ммм. Я не знаю. Не болельщик. На самом деле я пришел, потому что надеялся поговорить с вами.

«Конечно, – подумала Ли, – хочет подвести меня под полномасштабное расследование службы внутренней безопасности».

– Замечательно, – сказала она. – Почему бы вам не заглянуть ко мне в офис утром?

– Ах, – сказал незнакомец. – Ну, это не официальная беседа. Я полагаю, что некоторые вопросы мы могли бы к взаимному удовольствию обсудить наедине, частным порядком.

Ли повернулась и посмотрела ему прямо в глаза, световой индикатор состояния записывающего устройства мигал в ее периферийном зрении.

– Встреча наедине исключается. Вы можете разговаривать со мной под запись здесь или под запись же, но в офисе и завтра. Такие правила.

– Правила. – Мужчина говорил задумчиво, выговаривая каждый слог, будто сомневался. – Но бывают разные правила, не так ли? Не так ли было на Гилеаде?

Внутри Ли что-то дрогнуло, словно внезапно раскрылся парашют, прекратив ее свободное падение. Затем она забыла про то, что было у нее внутри, забыла про игру, забыла про Гилеад. В голове у нее застучало, глаза наполнились влагой, и все в комнате закружилось вокруг нее.

– Андрей Корчов, к вашим услугам, – сказал мужчина. – По крайней мере, в частном порядке.

Ли покрутила головой, вздохнула и чихнула. Ей показалось, что у нее в носу застряло что-то, но она поняла, что это ощущение всего лишь иллюзия. На самом деле Корчов заглушил ее записывающее устройство, и ее внутренний механизм включил защитные вычислительные программы, отчаянно пытаясь противостоять этому вторжению.

– Что вы хотите? – спросила она.

Ее собственное спокойствие удивляло ее. Она знала тех, с кем пытались договориться. Результат был очевиден. Если с тобой не разделывались Синдикаты, то тобой занималась служба внутренней безопасности. Или агенты корпорации. Она ожидала, что у нее появится гнев, страх. Но все, что она сейчас чувствовала, – это холодное, расчетливое убеждение, что ей следовало тщательно выбирать узкий проход через минное поле, лежавшее перед ней.

– Мне ничего не надо, майор. Позвольте мне всего лишь представиться вам. Вы кажетесь мне той, с кем у меня могли бы быть… общие интересы.

– Я в этом сомневаюсь.

– Но как вы можете сомневаться, если мы даже не обсудили это?

Она снова посмотрела на «живую» стену, медля с ответом. Хамдани заметно напрягся под своим толстым свитером. Он подул на свои ладони и был отозван за прикосновение ко рту, затем в ярости ушел с «горки» и вернулся, потеряв темп. Когда он наконец совершил бросок, мяч вырвался и приземлился за центром «дома».

– Черт! – выругалась Ли, когда удар биты прозвучал на всю комнату, и вздохнула с облегчением, когда мяч замер за ограждающей дорожкой.

– Вы – любопытная женщина, – спокойно сказал Корчов. – Можно было бы даже назвать вас загадкой. Признаюсь, что вы меня чрезвычайно интересуете.

Ли промолчала.

– Когда я узнал, что вас направили сюда, я был совершенно, скажу вам с полной откровенностью, удивлен. Ваш послужной список свидетельствует… о вашей впечатляющей способности добиваться окончательных результатов. Мне кажется, что вы заслуживаете большего. Или, по крайней мере, можете ожидать большего.

– Я смотрю на это по-другому, – ответила Ли. – И если даже это так, то у меня есть что терять. И многое, за что я благодарна.

– Благодарна. За что? За возможность пасти колониальных овец и слушать приказы тех, кто ниже вас по развитию? Или есть еще какое-нибудь объяснение печальному возвращению героини в свои родные места? Кое-кто из наших, – голос Корчова слегка изменился, став грубее и холоднее, – идеалистичные… и доверчивые предположили, что ваша опала свидетельствует о том, что Совет Безопасности отказался от некоторых… более жестких подходов. Я себя к этим людям не отношу.

– Если вы хотите что-нибудь сказать, Корчов, то говорите.

– Мне нечего сказать, майор. Мне просто любопытно. Можно так выразиться, что я просто изучаю человеческую натуру. Или слово «человеческая» не очень подходит для данного случая? А говорил ли вам кто-нибудь, как вы похожи на Ханну Шарифи? До чего удивительна сила геномов компании «КсеноГен». Конечно, их работу можно считать еще сырой. С людьми, по крайней мере. Но некоторые из разработчиков периода до прорыва были настоящими гениями.

– Я сомневаюсь, что вы нашли многих поклонников их гениальности здесь. – Ли снова потрясла головой, безуспешно пытаясь справиться с антизаписывающим устройством Корчова.

– Увы, это так. А кстати, действительно ли Шарифи была убита?

– Это не установлено.

– Но мне сообщили, что у вас есть подозреваемые.

– Вам сообщили неверно.

– На самом деле так трудно получить точную информацию. Это очень щекотливая проблема. Поэтому достоверная информация так ценна.

Ли начала облизывать губы, но поймала себя на этом и прекратила, поняв, как это выглядит со стороны. «К чему клонит Корчов? Спрашивает о Шарифи. Просит какую-то информацию. Безусловно, что-то предлагает. Но что? Намекает так осторожно, чтобы не дать возможность недвусмысленно отвергнуть предложение без того, чтобы не спросить. Не происки ли это службы внутренней безопасности ООН? Или настоящий «подкат» агента Синдиката? Или это выуживание по кусочкам информации о Шарифи – работа корпоративного разведывательного отдела одной из многопланетных компаний?» – все это вихрем пронеслось в сознании Ли. Их разговор наверняка записывался. Единственное было неясно: кому принадлежало записывающее устройство.