Он нахмурился.

– Что именно?

– Вы мне расскажите.

Он посмотрел на нее с сомнением.

– Вы – не из АМК, не как тот, кто был последний раз?

– В какой последний раз?

– Как тот, которого сегодня уже присылали ко мне, чтобы поговорить. Он настойчиво просил меня говорить всем, что я поскользнулся, ударился головой и с того момента ничего не помню.

– Так оно и было? Вы ударились головой?

– Врачи говорят, что такого не было.

– А вы помните что-нибудь?

Тень сомнения опять пробежала по его лицу.

– Вы не хотите говорить об этом?

– Нет. Нет. Я бы поговорил об этом. Но… я просто не уверен, что было такое.

– А что это было, по-вашему?

– Я не знаю, – повторил он снова, мотая головой по подушке. – Если я скажу вам, вы посмеетесь надо мной.

– Попробуйте, – сказала Ли.

И он рассказал.

То, что он описывал, очень походило на ее видения во время обоих похищений. Странные картины, смутные неясные фигуры. Неразборчивые или странно искаженные звуки. Искривленные сумеречные видения, отражавшие прошлое, будущее или ничего вообще.

– Вы узнали кого-нибудь? – спросила Ли, когда Дэйвз замолчал.

– О, да, я всех узнал.

– Что вы имеете в виду, когда говорите: «всех»? Всех кого?

– Мертвых. – Он посмотрел на нее темными, широко раскрытыми глазами. Зрачки были так увеличены, словно он впадал в шок. – Всех их. Всех моих мертвых. Точно так же, как и вы видели их. Мне говорил шахтный священник.

У Ли подступил комок к горлу.

– А вы не думаете, что это была галлюцинация? Или, я не знаю, что-нибудь еще. Вроде спин-поточного похищения…

Она вспомнила, что Дэйвз не был специально оборудован и к тому же не имел денег, чтобы платить за поточное время. Возможно, он даже никогда не разговаривал с тем, кто имел прямой доступ к спин-потоку.

– Я имею в виду кого-то, кто пытался пообщаться. Не мертвого.

Он задумался.

– Я не знаю. Я не часто хожу в церковь. Но они были там. Вы понимаете, о ком я говорю? Они были… разные.

– А вы… – Ли остановилась, чтобы прокашляться. – Вы видели доктора Шарифи?

– Нет.

– А вы узнали бы ее, если б увидели?

– Конечно, я ее встречал несколько раз. Она была похожа на… ну, скажем, была такой, как они всегда выглядят.

Он замолчал, глядя на покрашенный пенопластовый потолок госпитального модуля. Молчание длилось долго и прервалось жужжанием мухи, бившейся о грязное стекло в попытке вылететь из плена. Лицо Дэйвза смягчилось и приняло озадаченное, огорченное выражение.

– Дело в том, – сказал он, – что я чувствовал: они были там неспроста. Словно старались сказать мне что-то особенное, очень важное, по их мнению.

– А что они хотели сказать? – спросила Ли, затаив дыхание.

К ее удивлению, он улыбнулся.

– Похоже, это – главный вопрос. Человек АМК все время задавал мне его. Ответить было не просто, поскольку он также пытался заставить меня говорить, что я упал, ударился головой и совсем ничего не видел. Даже Картрайт спросил меня об этом.

У Ли внутри все сжалось.

– Картрайт был здесь?

– Старый чудак, можно сказать, ждал меня у двери, когда я очнулся. Он стал болтать со мной раньше, чем врачи узнали, что я очнулся. Ему хотелось узнать, где это случилось. На каком уровне. Какие залежи были рядом. Думаю, что у него есть своя теория или что-то вроде этого.

– Он не поделился с вами?

– Не совсем. Но я понял, что он думал о каком-то религиозном обряде. И ему это не по душе. Сильно. Он все время говорил о «непотребных сосудах» и был похож на мужа, поймавшего свою жену в объятиях водопроводчика.

– Что, по-вашему, там произошло?

– Я не знаю, что и думать. – Лицо Дэйвза снова потемнело. – Кто угодно испугается, особенно если оканчивается срок оплаченного отпуска по болезни и скоро снова лезть под землю. Я помню, что делалось с шахтерами, когда они начинали общаться с шахтными священниками. У них все еще в ходу старые слова: Иисус, Мария, святые. Жертва. Но вдруг понимаешь, что значат они что-то иное. И им не хочется раскрывать это тебе до той поры, когда слишком поздно отступать.

Он провел рукой по лицу и вздрогнул, так как движение отозвалось болью в его сломанных ребрах.

– И вот еще что, – добавил он. – Они никогда не говорят о Боге. Только о Марии. Дева – то, Дева – се. Ее святые. Ее Царствие Небесное. Но святые – не Ее, это – святые Господа. Подлинные святые, по крайней мере. Вы знаете, что мне сегодня сказал Картрайт? – Он приподнялся на локтях. Взгляд его был лихорадочно испуган. – Он сказал, что Бог не знает нас. Что Бог избрал только стопроцентных людей. Землю и людей. И только Мария любит нас так, что добралась до Мира Компсона. Почему он сказал мне это? Что это за место такое, куда даже Богу не добраться? Что происходит, когда ты умираешь здесь?

– Эй! – Один из охранников сначала заглянул в палату и только потом зашел, сопровождаемый двумя милиционерами. – У нас на линии Хаас. И он говорит, что приказ никого не впускать распространяется и на вас, майор.

Ли сначала опешила и не сразу переключилась с мрачных видений Дэйвза.

– Дайте мне поговорить с Хаасом, – сказала она.

– Хорошо. Только поговорите с ним где-нибудь в другом месте, а то, если вы не уберетесь отсюда сейчас же, мне придется подставить собственную задницу.

Ли обернулась на Дэйвза. Он слегка пожал плечами и в ответ посмотрел на нее широко раскрытыми глазами, будто говоря, что все происходящее для него – загадка. Она попыталась быстро соединиться с Хаасом, но услышала сообщение, что его нет в офисе. Это ее не удивило. Он, без сомнения, будет оставаться вне офиса, пока не решит, что можно позволить Ли поговорить с Дэйвзом.

В холле высокий молодой человек в комбинезоне разговаривал с дежурной сестрой. Ли чуть не прошла мимо него, но знакомый жест заставил ее остановиться и оглянуться. Это был представитель ИРМ Рамирес. Она уловила из разговора, что он просил сестру пропустить его в палату Дэйвза.

– Что вы здесь делаете? – спросила она резче, чем хотела.

– Хочу навестить друга, – спокойно ответил Рамирес.

– Ну надо же, как мило.

Если Рамирес и уловил сарказм в ее голосе, то он никак не показал этого.

– Ой, – сказал он медсестре, улыбнувшись и коснувшись ее плеча. – Я вас попозже поймаю, ладно?