— У меня еще один выстрел имеется, — произнес Левша. — Удачи.

— И тебе, — очень серьезно сказал наемник.

* * *

Сталкерский контейнер для артефактов напоминает старинный фотоаппарат. Сверху крышка, снизу дно, с трех сторон стенки, а с одного боку — освинцованные шторки, всегда повернутые к телу того, кто тащит на себе вместилище сталкерского счастья. И кнопка под стеклянным колпачком. Желаешь испытать удачу — снимаешь колпачок, давишь на кнопку, шторки раздвигаются, и артефакт начинает интенсивную обработку твоего тела излучением, понять природу которого вот уже седьмой год безрезультатно пытаются ученые всего мира. Ясно лишь одно — у разных артефактов излучение разное, но природа его одна. Аномальная. Не принадлежащая этому миру, чуждая ему, как раковая клетка. Но каждый день в течение семи лет, прошедших со времени Второго Взрыва, по-прежнему сталкеры откидывают стеклянные колпачки и нажимают на кнопки своих контейнеров, не зная при этом, как скажутся на их дальнейшей судьбе побочные эффекты аномального излучения.

Потому что у каждого они проявляются индивидуально, и здесь бессильны самые мощные и современные радиопротекторы.

Чаще всего любители становиться на некоторое время суперменами потихоньку превращаются в мутантов — не раз в Зоне встречали снорков со сталкерскими поясами, на которых болталось до полудюжины активированных контейнеров. Бывает, что они просто тихо умирают. А потом встают со смертного одра, берут автомат или, на худой конец, вилку, втыкают ее в глаз родственнику или скорбящему лучшему другу, выжирают его мозг и дальше идут гулять по Зоне, подарившей им вечную жизнь… до первой сталкерской пули.

Слышал я истории о том, как активизированные артефакты превращают людей в аномалии, но думается мне, что это лишь сталкерские байки. Сам увижу такое — тогда поверю. Но еще и везет многим. Ходят годами по Зоне с почти не закрывающимися шторками контейнеров — и ничего, какими были, такими и остались, по крайней мере внешне. К тому же стать мутантом или зомби не самое страшное для сталкера, ведь ни один из твоих товарищей не поскупится на пулю для собрата по оружию, попавшего в беду. Смерть же здесь уже много лет никого не пугает — ведь ты сам ходячая смерть с автоматом в руках, и весьма странно для нормального человека бояться самого себя…

Мы со Шрамом бежали по длинному, бесконечному коридору, ширина которого была не меньше десяти метров — и столько же в высоту. Короче, бетонная прямая кишка подземной Зоны. Во всех смыслах.

Ибо она была буквально набита живым биологическим дерьмом, жрущим само себя.

В самом начале я прикинул, что если активированный «Лунный свет» позволяет бежать с постоянной скоростью чемпиона Олимпийских игр на короткие дистанции, то десять километров мы промчимся минут за пятнадцать.

Ага, размечтался…

Когда пламя от огнемета Левши несколько опало, мы, не дожидаясь пока из темноты на нас попрут сотоварищи поджаренных монстров, рванули вперед прямо по корчащимся, обугленным трупам. Широкие лучи наших налобных фонарей то и дело выхватывали из темноты горящие алым светом глаза, оскаленные пасти, когтистые лапы — и мы стреляли раньше, чем мозг успевал переварить информацию и заставить тело трястись от первобытного ужаса. Это и есть рефлекс сталкера, без которого в Зоне не выжить, — стрелять раньше, чем успеешь испугаться.

Первую пару минут мы бежали молча, то уворачиваясь от ударов из темноты, то сами нанося удары ногами, локтями и прикладами, когда не было возможности вовремя довернуть ствол. Чаще всего эти удары не причиняли вреда неведомым чудовищам, а лишь по инерции отбрасывали назад нас самих, давая возможность всадить очередь в источник рева и зловония.

«Лунный свет» пока что позволял нам быть быстрее охотников за человеческим мясом, но я прекрасно понимал — при битве в таком режиме заряда артефактов надолго не хватит. Мы вряд ли продвинулись вперед на пару километров, а сил уже было потрачено немерено — тех, что вливались в наши организмы из контейнеров, висящих на сталкерских поясах. Да и некоторые удары кошмарных порождений человеческого разума все же достигали цели, и, если б не бронекостюмы, мы с наемником давно уже были разорваны на кусочки.

Я прорубал себе дорогу несколько более эффективно, нежели Шрам, — «Бритва» легко кромсала живую плоть чудовищ, что в данной ситуации оказалось немалым подспорьем.

— Давай за мной! — заорал я. — Отсекай тех, что прут сбоку!

Наемник понял и мгновенно перестроился ко мне в кильватер. Дело пошло немного быстрее — я пер вперед эдаким наконечником копья, а Шрам короткими, злыми очередями закреплял успех.

Внезапно напор неведомых подземных чудовищ ослаб. Похоже, монстры набились к выходу из тоннеля, через стальную заслонку почуяв тепло человеческих тел. Ничего удивительного: тот же контролер запросто пеленгует присутствие живого объекта, находящегося от него за десятком бетонных строений. Так что для голодных тварей какая-то секретная бронированная дверь в туалете заброшенной лаборатории?

В общем, мы вырвались. Вот только надолго ли? Я чувствовал, как внутри распоротого рукава моего «Стража Свободы» растекается теплая кровь, но сейчас это было неважно. Главное — добежать, остальное — детали. Одно плохо — запах свежей крови наверняка привлечет новых, менее чувствительных монстров, которые не обратили внимания на тепло за стеной, но на запах кровоточащего мяса отреагируют стопроцентно.

Правда, пока что рев тварей слышался преимущественно за спиной. Подземным жителям не было особой нужды развивать скоростные качества — куда ж добыча денется из замкнутой системы тоннелей? Рано или поздно сама в пасть приползет. Это мелким хищникам скорость необходима…

В чем я убедился немедленно.

Шрам, которому надоело нестись за мной следом, вновь переместился вперед и сейчас бежал рядом со мной. Капюшон его балахона был откинут назад, а шлемы мы решили не брать еще в лаборатории — обзор несколько снижается из-за бронированных боковин, помимо защиты поневоле выполняющих роль лошадиных наглазников. Вследствие чего замедляется реакция на опасность. Так вот, сейчас по этому балахону к затылку наемника ползла жуткого вида мерзость, похожая на человеческий мозг с щупальцами кровососа на брюхе. Этими щупальцами она довольно ловко цеплялась за складки капюшона и рывками карабкалась вверх.

«Неужели он не чувствует, кого на спине везет?» — промелькнула мысль в моей голове, одновременно с которой я осознал — Шрам чешет вперед чисто на автомате с глазами смотрящими в одну точку.

До затылка наемника твари оставалось буквально несколько сантиметров — если бы не тряска, она б уже давно достигла цели. А стрелять было опасно. Не то чтобы я боялся попасть в Шрама, просто хрен его знает, как он отреагирует на выстрел, будучи в трансе. Возьмет да и прошьет в ответ очередью из «Винтореза»…

И тут живой мозг решился на бросок. Уцепился задними щупальцами за складки капюшона и выбросил вперед передние — точь-в-точь атакующий кровосос. Тут я и ткнул в него штыком, светящимся в темноте слабым лазурным светом.