удерживают отдельно. Требуют известий: торианит, корабли, охрана. Рыбаков убили. Свою обязанность помню».

Над переносицей командира собрались морщины. Глаза стали маленькими и злыми.

— Значит, она всё наврала! — воскликнул он. — Теперь она у меня кое-что узнает перед тем, как нырнуть на дно.

— Этого следовало ожидать, — ответил Анч. — Хорошо, что не выдумала ничего сложнее, чем эта детская игра.

— Что же нам делать?

— Бросить её в море мы ещё успеем. Пока что пусть сидит и пишет письма: они нам пригодятся.

— Заставить её написать под диктовку?

— Не надо. Я дал ей возможность писать это письмо в спокойной обстановке, чтобы иметь её обычный почерк. Мой помощник копирует почерки с такой же ловкостью, как я орудую кастетом. По этому образцу он сам напишет нужное письмо, с которым завтра утром явится к профессору Ананьеву, а вечером профессор станет нашим «квартирантом». Дочка ещё пригодится, когда будем выпытывать у профессора его формулы.

До вечера подводный корабль лежал на дне, а когда стемнело, выплыл и направился в бухту Лебединого острова, чтобы там высадить помощника Анча. Новое — фальшивое — письмо от Люды, адресованное профессору Ананьеву, лежало в кармане шпиона.

Как обычно, лодка шла без огней, очень осторожно. Но вот вахтенный офицер заметил в море красный огонёк. Один красный огонёк должен был означать, что это парусное судно идёт носом справа от того, кто его заметил. Паровое судно в таком случае должно было иметь ещё топовые огни, то есть один или два белых фонаря на мачтах. Пираты решили приблизиться к паруснику и посмотреть на него, не выдавая себя. Но, приблизившись, они увидели такое необычное судно, что командир приказал осветить его прожектором. При свете прожектора увидели почти затопленный пароход. Рассматривая его, старший офицер уверил командира, что узнал «Антопулос», в который прошлой ночью они выпустили торпеду. На палубных надстройках, торчащих из воды, пираты не заметили никого. Безусловно, экипаж покинул судно. Командир лодки приказал спустить шлюпку, чтобы несколько человек поднялись на пароход и осмотрели штурманскую рубку и каюты перед тем, как окончательно пустить пароход на дно.

Шлюпка с пятью мужчинами немедленно отошла. В ней поехал также помощник Анча, так удачно сыгравший перед Марком роль сочувствующего матроса.

25. НЕИЗВЕСТНЫЙ КОРРЕСПОНДЕНТ

В ту ночь на «Буревестнике» не жалели топлива. Эсминец ходил на полной скорости, давал гудки, пускал ракеты, а после этого останавливался и затихал. Тогда на палубе и на мостиках вахтенные прислушивались к звукам в море, всматривались в темноту, не блеснёт ли огонёк, зовущий на помощь. Радист каждые полчаса запрашивал ближайшие радиостанции о «Разведчике рыбы». Но никто не отзывался на эти гудки, не отвечал на ракеты, и все рации передавали одно и то же: «Известий о "Разведчике рыбы” не имеем». Капитан-лейтенант Трофимов долго не сходил со своего мостика. Рядом с ним стоял комиссар, и оба они молча всматривались в темноту. Туда же на мостик Трофимову принесли шифрованную радиограмму от командира дивизиона. Командир приказывал к утру занять 138-й квадрат и сообщал, что в море действительно есть пиратская подводная лодка и, если до того времени она не отойдёт на значительное расстояние, ей не вырваться из заграждения, которое до утра создадут эсминцы и гидросамолёты.

Просмотрев с комиссаром радиограмму, командир позвал старшего радиста и приказал доложить, какие новые сведения есть у него о гибели «Антопулоса».

«Антопулос», греческий пароход, шёл из Нью-Орлеана, откуда у него был багаж, адресованный в Лузаны для геологического комитета. Пароход был нагружен пустыми бочками, которые он взял в Марселе и должен был доставить после захода в Лузаны, в один из заграничных портов. В Лузанах планировал стоять лишь сутки. Команда состояла из двадцати восьми человек. Все спасены.

Из показаний, данных капитаном и часовым штурманом, если их показания правдивы, делают выводы, что причиной утопления «Антопулоса» является торпеда, выпущенная неизвестно кем.

— А как скоро пароход пошёл на дно? — спросил командир.

— Радист не успел дать «SOS». Когда шлюпка отходила от борта, над водой ещё оставался капитанский мостик. Шлюпка быстро отошла в темноту, поскольку боялась, что её расстреляет судно, пустившее торпеду.

— Так они видели это судно?

— Вроде бы нет, но, наверное, подозревали его присутствие.

— Кто это вам рассказал?

— Радист с «Магнитогорска».

— И это всё?

— Ещё там звери погибли.

— Какие звери?

— Они везли для какого-то дрессировщика двух африканских львов, двух южноамериканских ягуаров и одного бенгальского тигра. Радист сообщает, что звери были под твиндеком и в последнюю минуту подняли бешеный рёв.

— Если львы умеют плавать, то мы их встретим, — улыбнулся комиссар.

— Хорошо! Можете идти, — сказал командир радисту. — Если будут какие-то новости, немедленно сообщайте мне.

— Слушаюсь, товарищ командир.

Радист ушёл. Капитан-лейтенант и комиссар остались одни. Поблизости стоял только вахтенный командир. «Буревестник» продолжал идти переменными курсами, пересекая район, где надеялись отыскать «Разведчика рыбы». На карте всё это место штурман очертил карандашом. Линии пролагали одна от другой на расстоянии всего лишь мили.

— Если у них не случилось вынужденной посадки, то можно ожидать наихудшего…

— Думаете, серьёзная авария? — спросил командир.

— Возможно, им пришлось выброситься на парашютах.

— Тогда бы они постарались выбросить свою лодку.

— Могли не успеть.

— Будем искать до тех пор, пока не найдём хотя бы мёртвыми.

Около полуночи Трофимов пошёл в каюту подремать.

В это время радисты старательно слушали, как переговаривались между собой многочисленные рации. Один дежурил на длинных, второй — на коротких волнах. Пропускали без внимания сообщения о чьём-нибудь здоровье, о датах отъезда и приезда, о высылке с первым рейсом кому-то цветов, — их интересовали сообщения о самолёте, о лётчиках, об авариях. Продолжали регулярно опрашивать все станции, нет ли известий о «Разведчике рыбы». Вдруг радист, слушавший на длинных волнах, насторожился. Он как раз слушал ответ одной станции на свой запрос, когда ухо уловило тревожные звуки, врывавшиеся в ответ со стороны. Кто-то медленно, будто неопытной рукой, выстукивал «SOS». Кто-то звал на помощь. Радист уже ничего не слушал, кроме этой рации, подающей бесконечное количество раз три точки, три тире, три точки. Хотел узнать её позывные, но неизвестный радист их не подавал. Но вот он назвал свой пароход. Радист-слушатель автоматически записывал на бумаге карандашом:

«SOS, SOS, SOS, SOS… Пароход “Антопулос” тонет. Спасаемся. Ищите пилота Барыля, штурмана Петимко, Ясю Найдёнку, Марка Завирюху. SOS, SOS, SOS…»

Неизвестный радист снова и снова сообщал одно и то же, не отмечая местонахождения тонущего парохода.

— Пеленг, пеленг бери! — закричал радист своему помощнику коротковолновику.

Тот понял, что его товарищ слушает что-то чрезвычайно важное, оставил свой приёмник и