— А что же ваш брат, дорогая Лайра? — проворковала одна из гостий салона. — Когда мы будем иметь возможность с ним познакомиться?

Я замешкалась, не зная, что сказать, поэтому слово взял генерал:

— Думаю, в самом ближайшем будущем. Рифер наверняка захочет побывать на балу где будут представлять его сестру.

Не захочет! Совершенно точно не захочет!

Невольно вздрогнула и поспешила сменить тему Заговорила с Надин о семейном портрете, что красовался над камином, и постепенно гости снова рассредоточились по гостиной.

Только спустя где-то час мне удалось вырваться из жарко натопленного зала. Оказавшись в холле, велела лакею принести мою верхнюю одежду.

— Лайра! — Эскорн последовал за мной, словно сторожевой пес, а увидев, как слуга вручает мне плащ, нахмурился. — Куда это вы собрались?

— Домой.

Подальше от вашей зазнобы и ей подобных.

— Но чаепитие еще не закончилось.

— Для меня закончилось. — Я упрямо посмотрела на генерала, давая понять, что в зал не вернусь. Разве что он закинет меня себе на плечо и туда отнесет.

— Хорошо, — сдался мой мучитель. — Идите к карете. Я попрощаюсь за вас с Надин и остальными.

На ходу завязывая ленты плаща, я сбежала по лестнице и, обогнув фонтан, в котором сиротливо плавали три пожелтевших листка, забралась в карету. Эскорн появился спустя минут пять. Уселся напротив и велел кучеру трогаться.

Не успел экипаж выехать за ворота, как я отвернулась к окошку, не желая ни смотреть на генерала, ни уж тем более с ним разговаривать. Хватит! Наговорилась на год вперед. И с ним, и с его друзьями.

— Вы опять чем-то недовольны, — спустя какое-то время устало проронил его светлость.

Смотрите-ка! Меня мучили, а он устал! Конечно, хлестать крепкие напитки и миловаться со своей мымрой — это ведь так утомительно.

— Считаете, у меня нет для недовольства поводов?

— Если это из-за Катрины, то больше подобное не повторится.

— Это не из-за Катрины.

Хотя и из-за нее тоже.

— Тогда из-за чего?

Оторвав взгляд от проносящихся мимо домов, размытых туманом и серыми сумерками, перевела взгляд на оборотника.

— Вы заставляете меня проходить через все это.

— Я просто ищу для вас пару, Лайра. Достойного вашего положения мужчину.

— А выглядит все так, будто для рабыни подыскиваете рабовладельца.

— Вы опять драматизируете.

Невыносимый!

— Мне неприятно! Неприятно терпеть на себе их взгляды. Липкие, скользкие… — Я брезгливо поежилась. — Мне неприятно это общество, эти люди!

— Вы даже не пытаетесь их узнать, — вкрадчиво проговорил генерал.

От его тихого, спокойного голоса, словно разговаривал с буйным ребенком, внутри снова что-то полыхнуло.

— А что там узнавать? Все их разговоры сводятся к одному: где провести следующие выходные, как нарядиться на светский прием и что нынче в моде. Ах да! Еще они делают ставки, какой заморский край станет следующей колонией Эргандара. Всю жизнь мечтала стать частью серпентария!

Высказав все (ну или почти все), что собиралась высказать, умолкла. Снова сосредоточилась на улицах Леонсии, а Эскорн сосредоточился на мне. Смотрел на меня, храня молчание, до самого дома баронессы, и только уже прощаясь, бросил:

— Позже вернемся к этому разговору.

— Всего вам недоброго! — попрощалась с этим сводником.

Не дожидаясь, пока мне помогут выбраться из экипажа, выбралась самостоятельно и зашагала к дому, продолжая чувствовать на себе взгляд генерала.

Впрочем, очень скоро мне стало не до его взглядов. У меня оставалось совсем немного времени, чтобы подготовиться к другой встрече. Надеюсь, она окажется более полезной и не такой стрессовой.

Вечером изволил объявиться Эшвар. Я как раз собиралась в трактир. Отсчитывала монеты — все, что у меня имелось, а после, подготовив кошель, надела простую неброскую одежду: штаны, рубашку и куртку. Немного иллюзии, и будут неотличимы от мужских.

— И куда это мы наряжаемся? — хмуро поинтересовался пропащий.

— Вспомнил обо мне, — усмехнулась я и продолжила заплетать волосы в косу, чтобы потом сколоть на затылке.

Мельком взглянула на фамильяра. Тот отражался в зеркале, возле которого я стояла. Напыжившийся, мрачный, а может, даже чем-то раздраженный.

— Что-то произошло?

Сердце кольнуло от нехорошего предчувствия. Раз, другой… Быстро закончив с волосами, повернулась к хранителю и замерла в ожидании ответа.

— Я почувствовал Рифера, — нехотя признался он.

— И?! — от волнения даже голова закружилась. — С ним все хорошо? Он жив? Здоров?!

— Живой, — буркнул цып, пристраиваясь на низком пуфе. — Больше ничего сказать не могу. Он так быстро от меня закрылся, что я даже не сумел понять, где пропадает этот несносный мальчишка. Точно не в Леонсии и не в ее окрестностях. Далеко он. Очень. И маскирующий артефакт у него сильный. И где только добыл его паршивец… Уж точно не в Кальдероке.

— Я догадываюсь, где. — Тяжело вздохнув, рассказала о портовом кабаке, в который брат так часто наведывался.

— И ты собралась отправиться туда сама? Без своего дружка?

— Вот не надо говорить о Бриане в таком тоне! — Я мрачно посмотрела на хранителя, испытывавшего к моему соседу далеко не самые теплые чувства. Впрочем, Эшвар ни к кому теплых чувств не испытывал. Ну разве что только к себе любимому. — Если бы не его помощь, наша семья уже была бы опозорена!

— Но сегодня ты не хочешь, чтобы он тебе помогал, — проворчал фамильяр, недовольно сверля меня своими бусинами-глазами.

— Не хочу, чтобы еще больше из-за меня рисковал. К тому же тот мальчишка ясно дал понять, что желает иметь дело только с Рифом. Присутствие Бриана может его спугнуть.

Ожидала, что фамильяр разразится очередной возмущенной тирадой, но Эшвар приятно удивил.

— Ладно, если что, я подстрахую, — согласился с таким видом, словно одаривал меня величайшей милостью. — Главное, деточка, будь благоразумной.

Эшви исчез, напоследок заявив, что незримо будет находиться рядом.

Около восьми я простилась с Морри и незамеченной покинула дом. В воскресный вечер оказалось непросто поймать экипаж — казалось, столица опустела. На улицах почти не было прохожих, и извозчики не дремали на козлах карет. Возможно, виной тому была плохая погода: ближе к вечеру зарядил дождь и стихать, судя по всему, не собирался. Поднявшийся ветер срывал с деревьев последнюю листву, швыряя в окна домов целые пригоршни, укрывая тусклыми желтыми коврами мощеные дороги. Крупные капли прибивали листья к мостовой, и те пачкались в грязи, плавали в лужах.