это очевидно. Просто спрошу: вы понимаете, что если продолжите молчать, то я просто считаю все нужное из вашего разума? Защиты у вас хуже, чем даже у Ланцо, а сейчас вы и их поддерживать едва способны. Да, что-то наверняка укрыто клятвами, но всю жизнь под ними не спрячешь. И если даже вашу память не обследую я, то сделают Гончие или служба внутренней безопасности. Понятия не имею, зачем мы затеяли этот маскарад, но он закончен, и только от вас зависит, какие будут последствия. Цепляться за маску бессмысленно, она свалилась на пол.

Сталиец сглотнул.

— Этика запрещает потенциально вредоносные воздействия. Я болен, и…

— Разве что разумом. Я вас предупреждал о вреде артефактов. И этика предполагает возможные нарушения этого правила при условии угрозы большему числу людей. Я, как уже сказал, не знаю ни вас, ни ваши намеренья, а потому — пока вы угроза ИМУ и Алисии.

— Я — Освальд Крейг. Просто скрывал свою настоящую внешность, и…

Теор глубоко вздохнул, поднялся и вышел из палаты. Вопреки сказанному, он не собирался лезть в сознание парня. Во-первых там было много блоков, а во-вторых — с таким истощением как у него это и правда было опасно. Уставший разум и тело могли не суметь зарастить причиненные вторжением в сознание повреждения, и поле начало бы разрушаться, что лечится долго и не всегда успешно.

К тому же Теор видел, что псевдо-Освальд напуган до крайности, хотя и старался держать лицо. И боялся он за собственную жизнь, а не за то, что раскроется какой-нибудь его замысел, так что менталист решил обойтись без насилия. Был у него один знакомый, чье участие в этом деле могло стать весьма и весьма полезным. Все равно ближайшие несколько часов истощенный адепт проспит.

Ладно хоть Моро еще не успел заснуть. Связаться с ним через сон менталист мог, но не хотел. Хамелеон в этом отношении был еще хуже Отсекателя, а сил у Теора после работы с самозванцем осталось не то чтобы очень много.

Пока бывший напарник, в последние годы осевший в столице не без просьбы менталиста, собирался и ждал дилижанс, сам магистр расположился на кушетке около входа в палату и прикрыл глаза, восстанавливая силы.

Долго Теору отдыхать не дали — разума коснулся контакт от Айвор:

«Узнал что-нибудь?»

«Пока нет. Попросил Моро приехать. Не хочу копаться в мозгах, буду по старинке работать. А ты?»

«Магистр Те в восторге от необходимости работать столь поздно, так что пришлось пообещать ему пару услуг, но по артефактам все очень интересно. В руке у парня была парная связка, а на тот свет его чуть не отправил очень сильный ментальный щит на основе Ватриева плетения и какая-то ну очень специфическая вещь, изменяющая внешность. Сделано очень похоже на Хамелеона, но принцип другой, плетения там скорее целительские с ментальным контролем. Все забирают силу по первому типу, так что если два наш подложный Крейг еще кое-как тянул, то стоило ему попытаться использовать третий, связной, как пошла перегрузка с известным тебе результатом»

«Прелестно», — откликнулся менталист.

«Те, кстати, уверен, что амулет с поддельной внешностью — что-то не просто не наше, а кантонское, судя по строению плетения. И менее заметное, чем Хамелеон, так что если все вскроется, то наверняка военные себе умыкнут».

«Меня тот, кто их носил, интересует больше. И как только в страну пустили…»

Айвор замялась, но все же ответила:

«В целом такие вот группы по обмену, да и просто группы студентов или преподавателей, направляющихся в другие вузы, почти не досматривают. Ну, кроме кантонцев, чжунийцев и жителей Эмирата, понятно. С остальными у нас есть, скажем так, соглашения. Потому что некоторые вещи возить официально ну очень сложно».

Теор тяжело вздохнул. Что-то подобное он предполагал. Ну или взятки. Или и то, и то…

«Ладно, как что-то узнаю — сообщу», — резюмировал он и свернул контакт, начавший отзываться слабой головной болью, свидетельствующей о подкрадывающемся ментальном истощении.

Менталист выругался про себя и направил сознание в транс. Хорош он будет, если пойдет по пути этого подложного первокурсника…

— Эй, Тео, проснись!

Теор вздрогнул и открыл глаза, обнаружив себя на все той же скамейке в больничном коридоре. Рядом сидел Моро.

— Прости, что разбудил, — бывший напарник особо виноватым не выглядел, — но коль я приехал, то хоть скажи — зачем?

Менталит медленно поднялся, чувствуя, что перешедший в сон транс окончательно спутал мысли. Но все же была одна идея, не исчезнувшая после пробуждения.

— Надо расколоть одного студента.

— Студента? — Моро прищурился, — и ради этого я сюда тащился? Я понимаю, ты уже давно преподаватель, у тебя свои дела, и…

Менталист выбросил вокруг них мощные чары простив подслушивания, в очередной раз почувствовав, что сил у него не слишком много.

— Этот студент, пользуясь чужой личиной, въехал к нам из Сталии по чужим документам.

— Ого, — глаза Моро загорелись, — ты поймал шпиона? Пошли, пообщаемся!

— Не спеши, — Теор жестом остановил друга, который явно пытался понять, в какую из палат им нужно. — У меня есть одна мысль.

Возможно, идея была не самой лучшей. Возможно — совсем не лучшей. Но сонный разум менталиста ее сгенерировал, а Моро поддержал, и спустя еще несколько минут в палате рядом с псевдо-Освальдом сидели два Теора.

Лицо разбуженного адепта надо было видеть, но менталиста интересовали не оттенки эмоций, а то, что стояло за ними. Те мысли и чувства, которые удивленный юноша не сумел и не успел скрыть.

Страх. Обреченность. Магистрат.

Вычленив последнее, настоящий Теор вынырнул из сознания стремительно возводящего все щиты, на какие хватало сил, адепта.

Моро с милой улыбкой принял свой настоящий облик.

— Что ж, юноша, — слово взял менталист, — коль вы не хотите говорить правду мне, придется рассказать ее моему давнему другу из Гончих.

Моро представился. Долго, торжественно, со всеми регалиями… Теор был почти уверен, что Вильгельм пользовался моментом, как он пользовался любым другим моментом в своей жизни.

— И заодно я хотел бы услышать, — продолжил Теор, — почему мы не должны вернуть вас в Кантон к Магистрату после того, как установим вашу истинную личность.

Псевдо-Освальд эмоций не сдержал и побледнел.

— Я — сталиец, и…

Моро фыркнул.

— А я — блондинка-домохозяйка, — усмехнулся он, проводя рукой по белой шевелюре, которой, как знал Теор, весьма гордился, — по твоему лицу и так