— Нам не стоит сейчас упражняться в остроумии, — заметил Дамиан. — Не до смеха тут. А что будет делать Олег Иванович, я думаю, он уже решил.

— Лично я бы побоялся иметь в своем доме такую вещь, как идол, — заметил археолог. — Сама форма мширских истуканов — грубая, агрессивная. Я бы даже сказал, свирепая и беспощадная!

Дамиан только усмехнулся:

— Сразу понятно, что вы никогда не видели самого Олега Ивановича!

— Ну и что?

— Этот парень столько народу сгубил на своем пути, что…

— Да?

— Что еще неизвестно, кто беспощадней: ваш идол или милейший Олег Иванович.

— А я видела этого мафиози по телевизору: на вид такой бонтонный, субтильный… Невротик в очочках… — заметила Зина.

— Внешность обманчива!

— Вот как?

— У мширского идола — форма агрессивная. А у Олега Ивановича — содержание. Ну, о-очень агрессивное…

— Теперь понятно, за что убили Яшу Нейланда! Бедняга записал в своей книжке номер «Хаммера» — его за это и убили.

— И понятно, почему Алиска так себя вела. У этого Креза-Тучкова все здесь, на этой «спорной территории», схвачено и куплено. Милиция сама его боится!

— Только неясно, почему Тучков так уверенно решил, что мы уже нашли нового идола?

— Какая теперь разница, почему он так решил… Если, как нам весьма доходчиво объяснили, «всем вам не жить».

— Вообще-то надо сматываться… Они же сказали, что вернутся к одиннадцати! — всполошился Миха. — Мы еще успеем…

— Бежать бесполезно. Наверняка нас уже стерегут, — заметил Дамиан.

— Я не уеду, — мрачно заметил Корридов.

— Неоригинально, Арсений Павлович. Вы это повторяете весь сезон, — буркнула Китаева. — Доповторялись…

— Не уеду, — упрямо повторил археолог. — К тому же у Тучкова заложник.

— Заложник?

— Мширское городище — у него в заложниках…

— Кто о чем!

— Тучков уничтожит археологический памятник, как и обещал. Вы как хотите, а я этого не допущу. Только через мой труп. Я буду защищать Мширское городище до последнего… — Археолог замолчал.

— Уж не до последнего ли выстрела, Арсений Павлович? — поинтересовался Дамиан.

— Может, и до последнего выстрела. У меня ведь тоже кое-что припасено… На черный день! Посмотрим еще, кто кого…

— Вы сказали, Дамиан, — перебил археолога Кленский, — кроме номера машины, Нейланд записал в своей книжке и «многое другое». Что это значит — «много другое»?

— Правда, — поддержала журналиста Китаева. — Яков записал в своей книжке еще что-то важное?

— Потом! Все потом расскажу… Сейчас некогда. Если будем живы, все узнаете.

— Вы это, Дамиан, серьезно — насчет «если будем живы»?

— Куда уж серьезнее…

— Так надо что-то делать!

— Что?

— Надо готовиться к обороне!

— Это как? Рыть окопы? Вооружаться осиновыми кольями?

— Даже если бы у нас был пулемет — нам с бандитами не справиться.

— Не прятаться же нам в лесу!

— Нужна подмога…

— А в милицию сообщить?

— Они не успеют доехать сюда… Даже если захотят приехать!

— Нет, надо все-таки сматываться.

— Бесполезно. Не вырвемся из окружения…

— А в Корыстово вырвемся?

— Ну, в деревню еще успеем, проберемся — по тропочкам… Да только что у них там, в Корыстове? У них пулемета тоже нет. Одни лопаты, как у нас. Огороды копать!

— Не уверен, что только лопаты… — задумчиво произнес Дамиан. — И не такое уж это глупое предложение — насчет Корыстова.

— Вы серьезно?

— Понимаете… Ведь у огородника должна быть гарантия сохранности урожая. Иначе ради чего ему пять месяцев горбатиться не разгибая спины на своих сотках, верно?

— Ну, верно.

— А откуда ей взяться тут, этой гарантии? Ведь здесь ни милиции, ничего. Не дозовешься, не докричишься…

— Ну и?..

— Гарантию дает гарант.

— Логично.

— Так вот, у корыстовских огородников и садоводов, подозреваю, таких «гарантов» — под каждой раскладушкой.

— Вы это о чем?

— О дробовиках, Владислав Сергеевич!

— Дробовики? Оружие?

— Да что дробовики! — оживился Миха. — В Корыстове у одного мужика даже трактор есть.

— Зачем нам трактор? — удивился Кленский.

— Вы не поняли, Владислав Сергеевич. Это очень хороший трактор! Балашихинского завода…

— Зачем нам хороший трактор Балашихинского завода?

— Неужели вы не знаете, какие трактора выпускает Балашихинский бронетанковый завод?! — удивился Миха. — Мечта, а не трактор! Пуленепробиваемый и может плавать.

— Хотите уплыть на нем вниз по Мутенке, спасаясь от погони?

— Миха прав, — заметил Дамиан.

— В чем?

— Надо дать знать корыстовцам.

— Что ж, пожалуй… — согласился и Корридов, явно впечатленный рассказом о продукции Балашихинского бронетанкового завода.

— Безнадежно! — остудил всеобщий пыл и энтузиазм Вениамин. — Корыстовцы и носа не высунут со своих огородов, и пальцем не пошевельнут, чтобы нас защитить.

— Не нас, а науку, — возразил Кленский. — Археологию!

— Тем более…

— Ну а попробовать стоит, — заметил Дамиан. — Вы же, Арсений Павлович, говорят, целую лекцию прочитали корыстовским детям о Мширском городище?

— Это правда… — Корридов задумчиво почесал бороду. — Может, мне еще им почитать? Представьте, Филонов, люди ведь даже не знают, что у них под ногами. Истории своей не знают!

— Ну, самое время лекции читать… — вздохнула Китаева.

— Кого пошлем оповестить население?

— Пусть Миха сбегает!

— Дороги, конечно, перекрыты. Но по лесу в Корыстово он пройдет. И время до одиннадцати вечера еще есть.

— Алиске, кстати, тоже надо все-таки позвонить… Может, она хоть наши трупы приедет забрать?

— Вряд ли… Алиса трупы со спорной территории не забирает — это мы уже выяснили.

— Блин… — впервые в жизни употребив это популярное слово, вздохнул Кленский. — Ну, почему мы такие беззащитные!

Владиславу Сергеевичу, всю жизнь в высшей степени скептически воспринимавшему «силовые структуры», вдруг захотелось, чтобы Алиса перестала наконец колыхать эротически и бесполезно своим необъятным бюстом и прикрыла бы его форменным милицейским кителем… Чтобы можно было припасть к этому суровому сукну и по-детски безоглядно и сладко заплакать: «Ну, защити же меня наконец, родная ментура!»