Дамиан уехал вместе с милиционерами — по своей воле.

А остающимся в лагере археологам Алиса сказала:

— Считайте, что я взяла с вас подписку о невыезде.

* * *

Вернулся Дамиан Филонов к археологам через день.

— А Михе передачи в тюрьму можно носить? — обступили его со всех сторон.

— Миху вашего освободили! Невиновен.

— Правда?

— Впрочем, я всегда знал, что это не он убил Нейланда, — добавил Филонов. — Все хотел это Михе сказать, успокоить…

— Вы не могли сделать это раньше? Успокоить, пока Миха еще не разбил мою машину?!

— Не успел, извините, Кленский. Не до того было.

— Так вы и раньше знали, что Миха не виноват?

— Конечно.

— Но почему не возражали против его ареста?

— Надо же было наказать баловника за вашу машину.

— Но почему вы, Дамиан, так уверены, что не он убил Нейланда? Ведь Миха последний, кто видел Яшу, столкнувшись с ним по дороге к лагерю. Яша уходил, а Миха, напротив, шел ему навстречу… И что там между ними произошло, кто знает?

— Я знаю.

— И что же?

— Ничего.

— То есть?

— Они не встречались.

— Так и уверяет Миха…

— И это правда.

— Но я видел, как Нейланд уходил… И потом видел Миху.

— Тут не все так очевидно.

— То есть? Что вы имеете в виду?

— То, что вы неверно представляете себе сцену убийства.

— Но кто же тогда, кто убил Яшу, если этого не делал Миха? Может, все-таки парни Тучкова?

— Кстати, эти парни показали милиционерам место, где наткнулись на Яшины часы… И это вовсе не то место, где нашелся и он сам.

— Нашелся?

— Да. Обнаружить труп Нейланда некоторое время назад мне помогли прожорливые лисы. Я был прав: звери в конце концов раскопали очередную Яшину «могилу». Я указал Алисе это место в лесу.

— Так вот, значит, что за мешок увозили милиционеры!

— Да, это был труп Нейланда… Взгляните на данные этой экспертизы! — Дамиан протянул Владиславу Сергеевичу лист.

— Что это?

— Результаты вскрытия.

— Нейланда?

— Китаевой. Кстати… Эксперты уже выяснили, что из пистолетов, изъятых у задержанных парней, действительно стреляли в Китаеву.

— Значит, это парни Тучкова убили Китаеву?

— Они в нее стреляли. Но это не они убили ее.

— Не говорите загадками.

— Вы сейчас все поймете…

Торопливо пробежав глазами ксерокопию заключения, Кленский удивленно взглянул на Дамиана:

— Яд?

— Да. Китаева была уже мертва, когда прозвучали выстрелы.

— Кто же ее отравил?

— Тот же человек, что отравил Нейланда.

— Но кто?

— Теперь взгляните на другое заключение экспертов — о причине смерти Нейланда, — вместо ответа на вопрос предложил Филонов. — И вы поймете, что же случилось с Яшей.

— Что?

— Читайте…

— Тоже яд? — удивился Кленский, еще торопливее пробежав глазами и эту ксерокопию.

— Да… То, что видел Миха, это не его воображение. Синие пятна на трупе Нейланда были. Правда, никакие это не «каменные объятья». Никто тело Нейланда не сдавливал ни мраморными, ни железными «дланями». Это были пятна, которые проступают в результате действия яда.

— Значит, Яшу тоже отравили?

— Верно. А теперь обратите внимание: яд, которым отравили Нейланда, и яд, с помощью которого рассчиталась с жизнью сама Китаева, один и тот же.

— Яд один и тот же?! Но что это значит?

— Смерть Веры Максимовны — самоубийство. Китаева сама себя отравила. Она поняла, что от преследования ей не уйти. И приняла яд. Чтобы избежать допроса с пристрастием, которому ее подвергли бы люди Тучкова. Они догнали ее в лесу. Но стреляли парни уже в мертвое тело. Просто оставили «фирменный знак». Поэтому я и сказал, что Китаеву убил тот же, кто отравил и Нейланда. Она сама.

— Она убила себя, и… она же убила Яшу?

— Пора поставить все точки над i. В качестве эпиграфа к этому делу я бы процитировал слова Вильяма Шекспира: «Будь так умна, как зла…»

— Я слушаю…

— Когда вы появились, Кленский, у меня в доме, я занимался разгадкой злоключений итальянца Бонаккорсо. Но то, что предложили вы, было, конечно, интереснее. Жизнь интереснее книг. У нее есть вкус, цвет, запах, в ней есть опасность.

— И вы снизошли до загадки «живого трупа Яши Нейланда»? Согласились на мое предложение?

— Вам повезло. У меня было немного времени. В некотором роде творческий простой. Но чтобы держать себя в форме, надо, знаете ли, постоянно упражнять мозги. Интеллектуальная нагрузка и напряжение так же нужны мозгу, как и гантели — мышцам. Иначе вместо мозга будет желе, годное лишь для того, чтобы усваивать пишу из «ящика для идиотов». Разумеется, прежде чем заняться этим преступлением, я предпринял кое-какие меры и кое-чем вначале поинтересовался…

— Вы это сделали, пока я думал, что вы ищете зубную щетку?

— Отчасти, — усмехнулся Дамиан. — Но также все время, находясь рядом с вами в экспедиции, я постоянно связывался с сотрудниками нашего агентства. Они и провели большую часть весьма кропотливой работы по сбору очень ценной информации. Нынешнее время — время корпоративного успеха…

— Значит, разгадка этого преступления — это не ваша заслуга, Дамиан?

— Почему же не моя? Конечно, особенность нынешнего момента в том, что жизнь в значительной степени закомпьютеризирована… Но ведь, даже работая с компьютером, надо, давая команду «найти», правильно ставить вопросы и подбирать ключевые слова, очерчивая сферу поиска. А для того чтобы правильно формулировать вопросы, мне нужно было «разобраться на местности».

— Я подумал, что вы этакий востроносый ушлый сыщик с лупой и тросточкой, «а-ля Пуаро». Рыщете, собираете ниточки и волоски, а потом огорошиваете окружающих своими умозаключениями и прозрениями…

— И это тоже. Лупа и трость не помешают. Хотя, конечно, они больше для образа… Для создания имиджа. Проблема в том, что все видят, слышат, в общем, одно и то же, но не все могут воспользоваться даже доступной информацией. Однако, даже будучи стократ наблюдательным, только тут, на месте происшествия, разгадку найти трудно. У каждого из вас есть подноготная. Прошлое, собственность, родственные связи… Не просеяв эту подноготную, эти данные, трудно понять основу преступления. То, что я сделал, похоже на археологическую реконструкцию событий, которой обычно занимается Корридов. Снимаем слой за слоем: идут находки, важные и не очень важные. Но все они дают фон. И наконец, выходим на ранний слой, добираясь, возможно, до первопричины.