– Погоди, не суетись. Я еще даже не знаю, стану ли заводить с ним роман. Пока не решила. Он-то сразу дал понять, что готов, а я еще думаю. Но дело не в этом. – Глаза у Фриды светятся. – Он инвестор, Китти. Вкладывает деньги в маленькие компании, помогает начать свое дело и добиться успеха.

– Ух ты! Это хороший шанс, Фрид.

– Это риск. И я не хотела рисковать вместе с тобой. Боялась рассказывать, потому что у такой авантюры будут слишком большие последствия – и в делах, и в личном плане. Не хотела втягивать тебя. Но раз уж ты хочешь заняться преподаванием… – Фрида смотрит в сторону. – Так будет проще. Моя ответственность – мои риски.

– А где ты с ним познакомилась?

– У моего брата Роба, на празднике в честь дня рождения Донни. Он отец одного из школьных приятелей Донни. Разведен. Решил прийти вместе со своим сыном на детский праздник. Мило, правда?

– Здорово! А как его зовут?

– Джим Брукс. Он…

Фрида застенчиво улыбается, очаровательно и мило. Это совсем на нее не похоже.

– Он хороший человек, Китти. Умный, успешный, порядочный. Я никогда не думала… Мне ведь уже тридцать восемь, я давно махнула рукой на семейные планы. А тут вдруг он.

Махнула рукой, ха! Фрида по-прежнему необычайно хороша собой. Да, около глаз собрались морщинки, в темных волосах поблескивает седина. Но она полна королевского достоинства, совсем как в юности. Удивительно ли, что такая женщина привлекла внимание умного и успешного мужчины?

Просто судьба сложилась так, что это произошло лишь сейчас. По воле случая она ни разу не оказывалась в нужном месте в нужное время.

Мне тоже пока не выпал счастливый шанс. Во всяком случае, не в этом мире.

Беру ее за руку.

– Я так за тебя рада! Неважно, что из этого выйдет – деловые отношения или что-то серьезное. Кажется, тебе наконец-то повезло!

Допиваю второй бокал вина. Н-да, недолго же я продержалась.

Фрида улыбается:

– Из этого может выйти что-нибудь хорошее, Китти.

Она достает кошелек и отсчитывает купюры, но официант ловит ее взгляд и мотает головой.

– Странно.

Фрида хмурится и убирает деньги обратно. Поворачивается ко мне.

– Да, что-нибудь хорошее… – задумчиво повторяет она.

– Но ты ведь никуда не уедешь? – Мой голос звучит жалобно. – Этот инвестор, Джим Брукс… Он ведь живет здесь, у него ребенок. Даже если мы больше не будем работать вместе, мы останемся лучшими друзьями, правда?

Фрида добродушно качает головой.

– Ну вот! А что там было у тебя во сне? Кто от кого ушел, кто кого бросил?

Она смеется, стискивая мою руку.

– Не переживай, дорогая. Ты всегда будешь в моем сердце. Оно у меня большое, места хватит на всех.

Я просыпаюсь в темной спальне на Спрингфилд-стрит. Невозможно угадать, сколько времени прошло и какой сейчас день недели. Я ложилась спать в серых брюках и свитере, но сейчас на мне другая одежда – белая блуза с бордовой юбкой. Значит, я все-таки поднималась с кровати, переодевалась, куда-то ходила. Смеюсь над собой. Какая, в сущности, разница, это ведь ненастоящая жизнь.

Выхожу в гостиную. Ларс сидит на диване в обнимку с детьми и читает им книжку. За окном темно, медленно падает снег. Наверное, я проспала ужин. Не тот ужин, который я пропустила в своем прошлом сне, нет. Время здесь течет по-другому. Может быть, этот сон перенес меня в следующий день, или на две недели вперед, или в следующий месяц – кто знает? От таких мыслей меня разбирает смех. Встречаюсь с Ларсом взглядом и спрашиваю:

– А какой сегодня день?

Он поглядывает на часы:

– Хочешь сказать, который час? Уже семь, родная.

– Нет.

Я легкомысленно смеюсь и пристраиваюсь на диванном подлокотнике рядом с Мисси.

– Какой день? Во сне так трудно уследить за временем. Проснешься – и никак не поймешь, где ты очутился.

– Катарина.

Ларс кладет книгу на журнальный столик и ласково отодвигает Митча в сторону, чтобы я села рядом. Втискиваюсь между ними, так что по одну сторону от меня оказываются Митч с Мисси, а по другую – Ларс и Майкл. Вы только подумайте, какая идиллия!

– У тебя нервный срыв, милая, ты совсем измучилась.

– А что такое «нервный срыв»? – тут же встревает Митч.

– Папа просто думает, что мама сильно переживает, – отвечаю я.

– А почему ты переживаешь?

– Я не переживаю, солнышко, ничуточки. Мне не о чем тревожиться, все хорошо.

– Мама думает, что мы ненастоящие, – раздается у Ларса из-за плеча.

– Что? Майкл, ну-ка повтори, – переспрашивает Ларс.

Мы все смотрим на Майкла.

– Она думает, что мы живем у нее в голове. – Он постукивает себя пальцем по лбу. – Вот тут.

Я ошарашенно молчу. Вот уж не думала, что из всех обитателей этого дома меня поймет именно Майкл.

– Так, хватит, пора спать. – Ларс поднимается на ноги. – Уже поздно.

Начинаются приготовления ко сну: мы купаем детей, натягиваем на Митча и Майкла пижамы, наряжаем Мисси в ночную сорочку и расчесываем ей волосы. Она стоически терпит, пока я сражаюсь с ее кудряшками. Когда я была маленькой, я страшно не любила причесываться, потому что мама всегда с трудом продиралась сквозь мою непослушную шевелюру. Вспоминая о собственных мучениях, стараюсь причесывать Мисси как можно бережнее.

Кажется, сегодня моя очередь укладывать Мисси, а Ларс уходит к мальчикам. Мисси забирается под одеяло, с любопытством поглядывая в окно: там по-прежнему идет снег.

– Мам, а мы завтра пойдем в школу?

– Не знаю, смотря сколько снега за ночь нападает. – Я пожимаю плечами.

Вполне возможно, утром меня здесь не будет. Во сне нельзя ни в чем быть уверенным. От осознания этой непреложной истины мне становится грустно.

Я читаю вслух «Золушку» – Мисси говорит, это ее любимая сказка. Обнимаю дочку, осыпаю поцелуями, пою две колыбельные, поправляю одеяло и, наконец, желаю ей сладких снов, собираясь уходить:

– Спокойной ночи, принцесса Клэр.

Мисси тут же оживляется:

– Я уже давно себя так не называю, мам.

– Ну и что, для меня ты всегда будешь принцессой.

Вспоминаю, как мы с Митчем и Мисси ходили по магазинам – кажется, это было давным-давно. Я тогда смотрела на девочку и думала, что отдала бы все на свете, лишь бы она была настоящей. Лишь бы у меня была такая дочка.

Все на свете, Китти? Ты бы и вправду отдала за нее все на свете?