Вот и пальцы на руках прорезались, и голова оформилась из небрежного выступа – подбородок, уши, вдавлины глаз.

Когда шар окончательно трансформировался в подвешенную ни на чем фигуру в позе ветрувианского человека со знаменитой гравюры Леонардо да Винчи, Игорь Рассоховатович твердо решил отбросить предположения о галлюцинациях и держаться материалистической гипотезы происходящего. А именно: на корабль действительно проникло нечто; проникло путем телепортации; проникло и теперь обретает облик человека; облик человека необходим для более успешного контакта с представителями человеческой цивилизации.

Биленкин нащупал лучемет и ослабил крышку кобуры, на тот ничтожный случай, если незваный гость будет полностью соответствовать древней поговорке.

Висящий в воздухе ветрувианский человек все больше обретал сходство с человеком настоящим, словно рука самого Леонардо продолжала наносить на белую субстанцию мастерские штрихи, превращая грубую заготовку в шедевр.

Пропорции пришельца не отличались от пропорций Игоря Рассоховатовича. Он был так же, скажем мягко, невелик ростом, имел большую голову и крупное, по сравнению с конечностями, тело.

Чем больше незваный гость обретал сходство с уже смутно знакомым Биленкину человеком, тем больше Игорь Рассоховатович приходил к мысли, что береженого и бог бережет, поэтому хорошо бы вызвать на мостик подмогу – человека выдержанного, надежного, с большой физической силой и не склонного к скоропалительным поступкам.

Всем этим качествам наилучшим образом соответствовал только один член экипажа, и поэтому Биленкин дотянулся до интеркома и щелкнул нужным тумблером:

– Паганель, прошу срочно явиться на мостик.

– Иду, – кратко ответил робот, нисколько не удивившись просьбе Биленкина, хотя машины, даже столь высокоорганизованные, как Паганель, вряд ли могли удивляться, если только не искать аналогий подобному чувству в прогностической способности высших машин: если тебя внезапно вызывают на вахту в неурочное время, то необходимо выработать несколько гипотез относительно того, что человеку может потребоваться. Сыграть в шахматы. Поговорить. Перетащить вот этот ящик вон туда. И чем больше вариантов, тем ближе прогноз к удивлению.

Однако Паганель даже со своим мощным позитронным мозгом и блоком прогнозирования самого последнего поколения вряд ли предвидел, что он увидит на мостике. Точнее выразиться, он, конечно, знал, но не ведал, что именно в таком количестве.

Ибо когда Паганель шагнул через комингс в рубку, его встретил Игорь Рассоховатович Биленкин. Собственной персоной. В двух экземплярах.

В двух.

Экземплярах.

Не отличимых друг от друга ничем.

Разве что один держал в обеих руках лучемет, а другой стоял с поднятыми руками.

– Паганель! – крикнул Биленкин с лучеметом, а Биленкин с поднятыми руками эхом повторил: – Паганель!

Паганель, для которого концепция человеческой индивидуальности не была столь строго детерминирована, как для обычного человека, ведь со стапелей Харьковского завода тектотехники только за одну смену сходило до пяти совершенно идентичных лунных роботов, да и у людей нередки биологические близнецы, остановился и попытался решить возникшую дилемму рационально.

– Это я, Паганель! – крикнул Биленкин с пистолетом, на что Биленкин с поднятыми руками тут же повторил: – Это я, Паганель!

– Не слушай его, слушай меня!

– Не слушай его, слушай меня!

– Он – подделка!

– Он – подделка!

И так далее, словно эхо гуляло по рубке космического корабля «Красный космос».

Паганель не мог прийти к решению – какой из представленных экземпляров первого пилота И.Р. Биленкина является оригиналом, а какой – копией. Или они оба – оригиналы? Во всяком случае, сканирование пропорций фигуры, лица, мимики, голосового спектра, особенностей телодвижения, спектрограммы кожи и выделяемого пота не выявляли статистически значимых отличий. А потому законы тектотехники требовали от Паганеля исполнения своих обязанностей по отношению к И.Р. Биленкину (2 экз.) в полном объеме и без исключения.

– Игорь Рассоховатович, прошу опустить лучемет, – пророкотал Паганель, добавив в металлический голос успокаивающий звон литавр. – Вы можете причинить непоправимый вред Игорю Рассоховатовичу. Это недопустимо.

– Ты что несешь! – взвился Биленкин с лучеметом, а Биленкин с поднятыми руками ободряюще крикнул, отказавшись от роли внештатного эха: – Забери у него пистолет, Паганель!

– Прошу вас, – Паганель просительно вытянул стальную руку к Биленкину с лучеметом. – Применение лазерного оружия по отношению к другому человеку недопустимо.

– Это не человек! – выкрикнул Биленкин с лучеметом. – Это подделка!

– Он только сейчас появился здесь! – выкрикнул Биленкин с поднятыми руками. – В виде шара!

– Прошу вас, отдайте мне лучемет, – повторил Паганель. – Недопустимо применять оружие в рубке космического корабля. Это создает опасность для всего экипажа.

– Паганель, поверь мне, – сказал Биленкин с пистолетом. – Надо схватить вон того… вон ту… подделку, тьфу! Приказываю тебе! Именем Первого закона тектотехники!

Паганель заколебался. Однако приоритет Первого закона тектотехники требовал обеспечить безопасность людей, а потом разбираться, кто из них настоящий, а кто – подделка. А может, они оба настоящие?

Воспользовавшись тем, что Биленкин слегка отвлекся, вступив в горячую дискуссию с двойником, выясняя, кто из них более круглый дурак, Паганель ловко выхватил лучемет из его рук и запер в нагрудной нише, как раз там, где красовалась красная звезда со скрещенными в центре серпом и молотом.

Продолжая по инерции содержательную дискуссию, Биленкин посмотрел на опустевшую руку, сжал пальцы в кулак, будто не веря, что лучемет непонятным волшебством испарился, растерянно взглянул на Паганеля, а затем со всех ног кинулся к Биленкину с поднятыми руками, чьи руки, впрочем, уже не были подняты, ибо затруднительно спасаться бегством, когда руки задраны над головой.

И тут случилось досадное происшествие – Биленкин, который бросился вдогонку, споткнулся и кубарем покатился по полу. Темп погони оказался безнадежно утерян.

– Хватай! Хватай его! – внезапно осипшим голосом крикнул упавший Биленкин. Паганель, наконец-то вычисливший, кто является оригиналом, а кто – копией, кинулся за убегавшим, но тот ловко захлопнул дверь и намертво застопорил ее.

Паганель схватился за рычаг, но даже силы робота не хватило сдвинуть его с места. Зашипела гидравлика, откуда-то сверху закапала жидкость. Механизм двери заклинило.

– Эх, Паганель, Паганель, – пробормотал Игорь Рассоховатович, потирая ушибленные колени. – Теперь он в моем облике таких делов натворит…

Неизвестно, принес бы Биленкину некоторое облегчение тот неизвестный ему факт, что, оказавшись по ту сторону двери рубки, двойник тут же перестал быть его копией. Вместо И.Р. Биленкина-2 по коридорам «Красного космоса» теперь вышагивал тяжелой стальной походкой Паганель-2 собственной персоной.