– Всех, кто погиб? – переспросил он. – Значит, я – один из нескольких тысяч? Счастливчик… то есть… не счастливчик, конечно…

– Больше, папа, – дочь тронула его за руку теплой ладонью. – Вас… тех, кто погиб, гораздо больше… и не только солдат… детей, женщин… всех-всех-всех.

В горле у солдата пересохло. Он сглотнул, ощутив горечь самосада. Водички бы.

– Сколько? Сколько нас?

– Шестьдесят миллионов, папа. – И он впервые не поверил собственным ушам.

– Шестьдесят миллионов?!

– Это была очень долгая война, папа. И очень… очень кровопролитная. Мы победили, но цена…

– И вы всех можете воскресить?

– Да, – опять же просто сказала она. – Но для этого пришлось долго готовиться. Построить новые города, подготовить учителей, создать новые заводы, фабрики, институты, детские сады, школы. Много работы, но мы… мы ее сделали. И вот теперь… Пойдем, папа, я тебе покажу. Я тебе все покажу.

Она легко вскочила на ноги, протянула руку.

– Пойдем, – сказал солдат.