— Уже светает, — ответил Ирранкэ, глянув наружу.

— Это не рассвет, это зарницы, — со знанием дела ответила Ири. — Такое даже зимой бывает, правда-правда, когда гроза сухая!

— Да, говорят, это королева Зимы гневается… — прошептала я, — свои зеркала бьет, оттуда и вспышки…

— Немудрено ей разгневаться, — мрачно произнес Ирранкэ и тоже потянулся, совершенно таким же движением, как Ири.

— С чего бы?

— Если мы уже во владениях феи, то королева нас не видит, — был ответ. — И не знает, выполнено ли обещание. А нрав у нее…

— Да уж, — содрогнулась я, признав, что он прав.

Если бы Зимняя владычица могла попасть в эту долину, то тут все было бы выморожено до голого камня, а раз она до сих пор этого не сделала, выходит, что-то ее останавливает. Но… ведь здесь и так все в снегу! Или это тоже морок?

— Нет. Просто фея сильно ослаблена, — сказал Ирранкэ, выслушав меня, — и понемногу уступает границы. Здесь ее власть пока держится, но… Прежде здесь наступала осень, но настоящей зимы не бывало, день-два, несколько снежинок — и вновь весна. Во всяком случае, так говорила мне фея.

— Так, может, просто подождать? И зима все-таки придет? Этот снег намело бураном через горы, и он уже не тает, верно?

— Зима же на переломе и сама начинает слабеть. Ей не хватит времени до весны, чтобы занять всю эту долину. А проникнуть в чертоги феи она и вовсе не может.

— А к следующей зиме фея наберется сил, — вставила Ири, беспечно грызя сухарь. — И опять все начинай сначала!

— Именно так, — согласился он. — Но это только догадки. Лучше скажи, как ты здесь оказалась?

— Пришла, — пожала она плечами. — А еще что-нибудь осталось поесть?

— Ясно, что не прилетела, — я подсунула ей свою долю, — но как ты нас нашла?

— Ну мам… Я же говорила, что этот ключ звучит так, что его за месяц пути слышно! Правда, я не сразу поняла, откуда он поет, тут эхо такое, что в ушах звенит, — пояснила она, прожевав. — А потом — раз! И стало ясно, где ты. Я туда и пошла, чего на месте сидеть? Сами вы б меня еще долго искали, вы же так не умеете!

— Темень же…

— Так я ведь вижу, как папа, мне не темно, — удивленно сказала Ири. — Да и звезд целое море, не споткнешься… Одна, самая яркая, мне будто нарочно светила, вот прямо лучом дорожку указывала, и вдруг ка-а-ак полыхнула! Я даже испугалась немножко, вот. А потом смотрю — в горах светится что-то, но не костер, костер совсем другой. И как раз там, где ключ слышно. Я и подумала, что звезда туда упала, а это, оказывается, вот кто! — Она потрогала пальцем ящерку.

Та мигом взбежала Ири на голову и свернулась кольцом на макушке, будто диковинный самоцветный венец, от которого даже ночью светло.

— Звезда, значит, — негромко произнес Ирранкэ, а я кивнула. Видно, воительница Иринэль и безо всяких просьб приглядывала за своей прапра… внучкой. — А где ты оказалась, когда мы прошли водопад?

— Как это — где? — удивилась Ири. — Возле него. Только с другой стороны. Смотрю — а вас нету… Я подумала: не могли же вы уйти одни и меня бросить! Выглянула обратно — и там вас нет, а кони на месте стоят, ждут… Ну, думаю, раз так, значит, это фея что-то намудрила! И пошла вас искать, вот. Хотела коней взять, раз тут тоже снег, а вовсе не лето, но они заупрямились — и ни в какую…

— Похоже, на нее колдовство этого места не действует, — задумчиво произнес Ирранкэ.

— Или фея все еще не знает о ней. А если не знает, то и не колдует. Или у нее и впрямь сил не хватает и она решила, что нет смысла тратить их на девочку, какой от нее вред?

— Ха! — самодовольно сказала Ири. Подумала и добавила: — Нет, мне мерещились разные разности, но я сразу поняла, что это просто картинки. Ну, как в волшебном фонаре, помнишь, мам, в замке однажды показывали господам, а мы подсматривали?

— И как ты догадалась, что они не настоящие? — нахмурился Ирранкэ и сам себе ответил: — Ах да, ты же чувствуешь…

— Ага. А еще они не пахнут, — серьезно сказала она. — Вообще. А так не бывает.

Я попыталась припомнить свое приключение: пах ли разогретый солнцем луг? А деревня? Там ведь откуда дымком тянет, откуда навозом, да и от людей на жаре запах всегда имеется. И колодезная вода пахнет, и мокрое дерево, и железная воротина… И если «матушка» говорила, что ждет меня к столу, из дома должен был доноситься запах стряпни, но… ничего этого не было! Почему же я сразу этого не заметила?

— Ты сама себя обманула, мам, — сказала Ири. Видно, последний вопрос я задала вслух. — Ты ведь помнишь, как все должно быть на самом деле, вот и не заметила, что запаха нет. Ты же не сразу догадалась, что бабушка не настоящая.

— А ты откуда знаешь? — насторожилась я. — Я же ничего тебе не рассказывала!

— Так я тебя тоже видела в тех картинках. Ты бабушке помогала ведро нести, а потом картинка пропала.

— И тебе не захотелось проверить, не настоящая ли это Марион? — спросил Ирранкэ.

— Немножко хотелось, — честно созналась она. — Но ключ-то не оттуда звучал.

— А ты не подумала, что его могли и отобрать?

— Нет, — созналась Ири. — Но я покричала на всякий случай. Мама совсем близко была, а не заметила.

— Я ничего не слышала…

— Ну вот я и подумала, что ты бы меня наверняка услышала, — серьезно сказала Ири. — Так всегда было. А раз даже ухом не повела, значит, это не ты.

— Погодите, у меня уже голова кругом, — поднял руку Ирранкэ. — А меня ты видела?

Она помотала головой, так что ящерка от неожиданности съехала набок, недовольно зашипела, цепляясь лапками за волосы, и снова свернулась звездным венцом.

— Я видела кого-то другого, очень похожего, — сказала Ири. — Но точно не тебя. Одежда другая, но это-то ладно… Ты ходишь не так, и улыбаешься по-другому, и глаза не те. Наверно, это была та алийка, Иринэль, — заключила она. — Точно, кинжал был такой же, как у тебя! Но я не очень-то приглядывалась, а то так вот засмотришься, а тебя туда затянет. Как в сказке, помнишь, мам?

Я кивнула. Конечно, сколько раз я ей рассказывала историю о девушке-красавице, которой так нравилось любоваться своим отражением, что она не отходила от зеркала часами и даже разговаривала с ним. И однажды вдруг оказалась за стеклом, а ее отражение переклеило мушку с правой щеки на левую, чтобы ничем не отличаться от оригинала, и зажило обычной человеческой жизнью. Ну а о том, что сталось с настоящей девушкой в зазеркалье, история умалчивала… Я напоминала об этом, когда Ири слишком уж подолгу вертелась у старого зеркала.

— И еще, — добавила Ири, — я подумала, что у феи все зеркала кривые.

— То есть?

— Как бы объяснить… Вроде все на месте, право с левом не перепутано, но… но… Видно, что слишком ненастоящее, неправильное!