– Что понял? Что мы теперь будем вымирать по одному, если уж скопом вместе с большинством не подохли? Так это и так понятно…

– Понятно? – поинтересовался вкрадчивым голосом Дед. – А почему кто-то умер сразу, а кто-то выжил? За какие заслуги?

Тут слушателям крыть было нечем. Все и вправду выглядело очень странным. С другой стороны – ну повезло. Реально повезло, как никогда…

– Вы меня послушайте, – не унимался Дед. – Каждому свое на роду написано… Ясно вам? Кто с ходу подох, кто в урода превратился, а кому и выигрыш выпал. Нужно только принять его. Понять и принять. Я когда в госпитале лежал – я старшим прапорщиком на пенсию ушел, в военном госпитале как пенсионер лечился… Так вот, когда я лежал в госпитале там в отдельной палате женщина была. Жена майора одного, особиста. То ли Петров его фамилия, то ли Орлов… Не важно. Вот. Помирала его жена. Я в четырехместной палате лежал, а майорская жена – в одноместной. Понятно, что особист договорился… но не в этом дело. В тот самый день, когда все началось, он в госпиталь приехал. Вот почти минута в минуту подгадал, я в коридор выглянул, а он с автоматом по коридору бежит… Вот. Он, видите ли, решил, что ему закон не писан… что он сам все решит… Там в палате у его жены дочка дежурила, вот майор и решил, что мучиться им не нужно. Знал, видать, сука кагэбэшная, что эпидемия начнется. Их, видать, предупредили… Суки… Вот он приехал и жену с дочкой гранатами подорвал. И себя, и их… Чтобы, значит, не мучились… – Дед засмеялся. – Думал, что знает лучше всех, даже лучше, чем на небе знают… Я заглянул в палату – в клочья все трое. Я автомат и магазины подобрал, спасибо майору, если бы не он – без оружия я бы не выбрался. Но ведь если бы он не убил своих, а дал каждому свою долю принять… так, может, и не умерли бы его дочка и его жена? Если достойны? Достойные выживают. А грешники… Те, кто не сильно согрешил, те сразу умирают, а те, что очень уж сильно, – становятся мутантами…

– А что ж люди до сих пор либо умирают, либо мутируют? – спросил кто-то из солдат.

– А потому, что Господь человеков не просто так спас. Он их на самое лезвие поставил. Вот окажешься достойным – останешься живым и человеком. А чуть согрешил, пусть даже в мыслях, – тут тебе и наказание, быстрое и неотвратимое… – Дед щелкнул пальцами. – Понятно?

Солдаты молчали, пытаясь осмыслить услышанное.

Даже Янычар на мгновение задумался, потом покачал головой. Врет Дед. Как сивый мерин врет! Если бы кто-то там, наверху, решил грешников наказать, то Янычар до этого дома даже не добрался бы. Он убивает и врет, врет и убивает…

– Кто-нибудь из вас ребенка больного или мутировавшего видел? – спросил Дед. – Ну, чтобы не мутанты его сожрали, а чтобы он пеной исходил или в толпе за людьми бегал? Бабы на нас бросались, старики тоже, а детей я не видел… Кто-то из вас, может?..

Детей среди мутантов Янычар тоже не видел. Может, просто не обратил внимания, может, их уничтожили в первую очередь, сожрали те, кто мутировал, они ведь жрут друг друга, а дети слабее всех, а значит, доступная добыча…

– А еще животные, – сказал срочник. – Их тоже зараза не тронула. Мне танкисты рассказывали, что вломились случайно в зоопарк, так все люди либо вымерли, либо бегают, зубами щелкают, а звери… Звери нет, живые и здоровые. Их танкисты из клеток выпустили – чего зря подыхать.

– Дети и звери, – сказал Дед. – Греха на них нет. Вот и живы остались. А нам выбор сделать нужно. Устоим мы на лезвии ножа или нет…

Кто-то тронул Янычара за плечо, он оглянулся – Петруха. Присел, вытирает руки какой-то тяпкой. Тщательно вытирает, с трудом, словно во что-то липкое они испачканы.

– Сделали, – тихо сказал Петруха. – И тюки оттащили, и канистры, и наше имущество из танка забрали, пока вы тут проповеди слушаете. Дед – чокнутый. Если бы грешников только наказывали, то его бы… Он ведь, тварь, свободно может за кусок сухаря человека убить… Мне, говорит, можно. Мне все отпущено… Сука.

– Что пацаны? – так же тихо спросил Янычар.

– А все пацаны… – сказал Петруха. – Я так думаю, что им и больно-то толком не было. Я постарался для них. Мне за это грех какой-нибудь спишут, как полагаешь?

– Не спишут.

– Вот и я так думаю. Значит…

Договорить Петруха не успел. Только собирался сказать, что и Янычару, видимо, на амнистию рассчитывать не приходится, как тут ударил пулемет с БМП. Запоздало ударил. Проморгали часовые мутантов. Расслабились и увидели набегающую толпу только тогда, когда первые уроды оказались в двух-трех метрах от БМП.

Пулемет ударил, открыла огонь пушка, но хрипящая и завывающая волна захлестнула боевые машины и хлынула по ступенькам к открытым дверям дома. Прежде чем солдаты, находящиеся в доме, открыли огонь, хлипкая баррикада рухнула, и сквозь дверной проем впрыгнули несколько мутантов.

Один опрокинул солдата, впился ему зубами в шею, второй ударил бейсбольной битой, разнес, походя, голову бойца и бросился на следующего. Несколько пуль ударило мутанта в грудь, он замешкался всего на секунду, но потом, зарычав, вцепился руками в лицо ближайшего солдата, рванул, сдирая кожу – кровь брызнула во все стороны, солдат закричал пронзительно.

Автоматная очередь пробила и его, и мутанта, солдат умер сразу, а мутант, отшвырнув мертвого в сторону, снова бросился в атаку. Но теперь уже стреляло несколько автоматов – люди пришли в себя от первого шока и открыли огонь.

Янычар выстрелил трижды, пятясь к лестнице.

Мутанты все лезли и лезли сквозь дверной проем, пули, выпущенные в упор, рвали их плоть, ломали кости, но мутанты упрямо протискивались вовнутрь. Сержант кричал что-то, пытаясь расставить людей, но те не слушали – сбивались в кучу, так, чтобы чувствовать плечо друг друга, и стреляли-стреляли-стреляли-стреляли…

А мутанты, не обращая внимания на пули, продолжали лезть, толкаясь, нанося удары по своим, размахивая дубинами, арматурными прутьями, бейсбольными битами и клюшками для гольфа. Они даже что-то кричали, но разобрать слов было невозможно.

– В голову! – Сержант вскинул пулемет и выпустил длинную очередь, целясь в головы мутантам.

Двум или трем уродам пули разнесли черепа на куски.

– В голову! – снова закричал сержант, но в этот момент несколько мутантов с перебитыми ногами доползли до него и, вцепившись в одежду, повалили на пол. Падая, сержант нажал на спуск пулемета, пули ударили в потолок, разбивая куски декоративных плит и цемента, пробежали по стене, выбивая из окна остатки стекол, и врезались в солдата, который как раз сорвал с гранаты кольцо и собирался бросить ее в дверной проем.

Янычар метнулся в сторону, поскользнулся, проехал на спине, выстрелив дважды в набегавшего мутанта. Граната взорвалась, заполняя помещение черным дымом. Упали несколько мутантов и трое солдат.

Дед закричал пронзительно, падая на колени. Два мутанта вцепились в него, свалили на пол, потащили к выходу.

– Всем отходить на лестницу! – крикнул Янычар, поднимаясь вначале на колени, а потом, прыжком, и на ноги. – На лестницу! Не бежать, отходим отстреливаясь…