Лейла взглянула на мужа. Аарон покачал головой. С утратившим всякое выражение окаменевшим лицом она поднялась, чтоб осмотреть его раны. Аарон посторонился, давая проход дартарам, внесшим в комнату Йосеха. Не спрашивая хозяев, они перетащили в дом и остальных пострадавших. Лейла не возражала. Дрожащими пальцами коснулась она лица Аарона. Он поморщился.

– Как Рахеб?

– Думаю, у нее внутренние повреждения. – Судя по голосу, Лейла была близка к истерике.

– Ради Арама, не надо, успокойся. Как ты сама? Как Стафа и Миш?

– С нами все в порядке. – Она прижалась к нему. – Что мы сделали тем людям, Аарон? Как они решились на такое?

– Не знаю. Но намерен узнать. – Аарон бережно отстранил жену, подошел к ящику с инструментами и извлек из него тяжелый бронзовый молот.

– Куда ты, зачем?

– Пойду перебью бел-Сидеку вторую ногу. Буду избивать мерзавца, пока не скажет правду. – И Аарон искренне верил, что намерения его именно таковы, хотя в следующую секунду понял всю абсурдность своих слов.

– Аарон…

– Они забрали Арифа, Лейла. Как раньше Зуки. Я не могу сидеть сложа руки. – На пороге он столкнулся с двумя братьями Йосеха. – Заходите.

* * *

Возникшая в дверном проеме фигура повергла бел-Сидека в совершеннейшее недоумение. Плотник выглядел так, словно его избили до полусмерти, но при этом весьма внушительно. Вдобавок он угрожающе помахивал здоровенным молотком.

– Аарон?

– Отдайте мне сына, бел-Сидек. Ваши люди украли моего сынишку и убили его бабушку. Если вы не вернете его, я с удовольствием приду полюбоваться, как геродианские палачи вздергивают вас на виселицы.

Бел-Сидек содрогнулся. Он понял угрозу. Плотник знал или подозревал достаточно, чтобы нанести движению непоправимый ущерб.

– Успокойся, Аарон. Я понятия не имею, о чем ты толкуешь. Твой сын не у меня.

– В точности как с Зуки, сыном Насифа. Вы ничего о нем не знаете, но можете показать отцу в любой момент, когда вам что-нибудь нужно от Насифа.

Как поступил бы в такой ситуации Генерал?

Плотник начинал нервничать, мяться. Вспышка гнева отняла у него последние силы. Он не ожидал, что в комнате будет полно людей с тяжелыми мрачными лицами.

Он все же шагнул вперед, приподнял молоток… Зенобел, Карза и Дабдад вскочили. У Зенобела были глаза убийцы.

– Подождите, – остановил их бел-Сидек.

Дартарский воин шагнул в комнату, приставил саблю к горлу Зенобела. За ним еще двое подошли к Карзе и Королю. Те в страхе отступили.

– Старику все известно, Аарон? – спросил первый дартарин.

– Думаю, да. Если не ему, то одному из них. Бел-Сидек торопливо соображал. Плотник скорее всего понимал, кто перед ним. Но не выдал их. Пока не выдал.

– Чего ты хочешь, Аарон?

– Вы знаете чего: хочу получить назад сына. И хочу, чтоб вы и ваши люди оставили нас в покое. Навсегда.

Или он скажет дартарам, где они могут накрыть сразу всю верхушку Союза Живых.

– Ногах! Солдаты идут, – окликнул голос с улицы. Дартарин с саблей отпихнул Зенобела, подошел к бел-Сидеку, вгляделся в него.

– Я видел твое лицо, старик, и запомню его. – Воин медленным торжественным движением сдвинул маску. Открылась ужасная, покрытая рубцами и шрамами физиономия. – Времени у тебя в обрез – пока завтрашней ночью туман не поднимется над городом. Тогда я приду за тобой, Дартарин отвернулся, положил руку на плечо плотника и бережно повел того к выходу. Остальные дартары вышли следом, захлопнув за собой дверь.

– Молчать! – прикрикнул бел-Сидек на готовых разразиться гневными возгласами атаманов. – Кто-нибудь понимает, что здесь творится?

В ответ послышался глухой возмущенный ропот. Кроме Карзы, действительно никто ничего не понимал.

– Пожалуйста, помолчите. Вижу, вы недостаточно знакомы с обычаями дартар. А следовало бы. Но вы никогда не служили вместе с ними. Когда воин снимает маску, это в понимании дартар, значит “показать лицо смерти”. Иначе говоря, он поклялся затравить нас, если похищенный ребенок не вернется домой. Напоминаю вам, что почти все собравшиеся на улице дартары его братья, родные или двоюродные. Когда их введут в курс дела, они наверняка подхватят эту клятву. Дикари склонны к патетике.

Зенобел презрительно хмыкнул, с отвращением сплюнул на пол. Но другие атаманы урезонили его. Бел-Сидек поднялся.

– Мне решительно ничего не известно о похищениях, совершают ли их члены Союза, или кто-либо еще. Но подозреваю, некоторые из вас кое-что знают. – Волоча больную ногу, он побрел к двери. – Если это в самом деле так, вы обязаны сообщить мне. В народе крепнет уверенность, что Живые виновны в похищениях, по крайней мере замешаны в них. Движению грозит гибель. – Он осторожно приоткрыл дверь.

Топ-топ-топ-трах-тах-топ. Бел-Сидек не мог не узнать эти звуки: то маршировали солдаты.

– Они приближаются.

Во главе отряда шагал безжалостный полковник Бруда. Мурашки побежали по коже бел-Сидека. Слишком уж все вдруг заинтересовались этой частью округа Шу.

На горизонте он заметил первые змейки тумана. Разве так

рано? Он думал, сейчас гораздо позже.

Ну и денек!

Как Бруде удалось так быстро вооружить и снарядить солдат? Неужели челюсти рока готовы сомкнуться на шее Союза?

– Туман опускается на город, – заговорил бел-Сидек. – Воин дал нам шанс: когда туман закроет улицу Чар, мы покинем это помещение. Надеюсь, раньше, чем до дартар дойдет, кого они упустили. Больше не возвращайтесь сюда. Я переезжаю. Свяжусь с вами позже. На всякий случай тоже будьте готовы сняться с места.

Он оглядел подчиненных. Слабая надежда, что они способны тягаться с дартарами, умерла. Атаманы могли вспылить, но, по сути, всегда оставались сдержанными, благовоспитанными людьми.

– Мне нужен этот мальчик, господа. Он где-то здесь, в Кушмаррахе, и мы располагаем средствами найти его. Если к закату он не будет в моих руках – я спрошу с вас. И боюсь, настроение у меня будет неважное. Все все поняли?

* * *

За многие годы Эйзел научился переносить даже самую непереносимую боль. Он бывал ранен тяжелее и все равно справлялся со своей слабостью. Но в те времена он был моложе и, по правде говоря, больше заинтересован в победе. А теперь он утратил к ней вкус. Нынче ночью эта проклятая выгребная яма будила в нем лишь одно желание – убраться подобру-поздорову, пока не изрезали на мелкие кусочки.

Его призвание – за всеми следить, со всеми играть в свои темные игры и в глубине души плевать на всех и вся. Бруда приставил к нему шпионов. Что ж, значит, он, Эйзел, хорошо сделал свое дело. Умный человек прекращает игру, пока удача на его стороне.