крикнул он, но из горла вырвался только каркающий хрип. – Мой… ларец…

Он сумел сделать несколько отрывистых вздохов, но кашель был таким жестоким, что юношу скрутило рвотой. Его тело как будто хотело выплеснуть самоё себя. Разум вдруг стал очень холодным, отстранённым. Ренэф опирался на руки, не в силах разогнуться, но мысль его текла спокойно.

Предупреждения матери. Её рассказы об оружии, которое не имело привычной формы. Её подарок… Как же долго несли проклятый ларец!..

Чьи-то руки помогали ему избавиться от щита, шлема, нагрудника, чтобы облегчить дыхание. Ренэф не сопротивлялся – было не до того. Он заставил себя напрячь слух и сфокусировать взгляд, когда кто-то рядом наконец сказал, что ларец доставлен.

Непослушной рукой царевич дёрнул цепочку на шее, высвобождая маленький ключик. Сейчас сам он ни за что не сумел бы попасть в скважину.

– Господин… господин, позволь мне…

– Синий… фиал… – прохрипел он, сгибаясь в новом приступе рвоты.

Цепь натянулась, а потом кто-то заставил его откинуть голову. Стекло фиала стукнуло о зубы, и обжигающая жидкость хлынула сквозь онемевшие губы.

– Другим… – выдохнул Ренэф, понимая, что теряет сознание. – Дай моим…

Был ли исполнен его приказ, он уже не знал.

Глава 14

3-й месяц Сезона Всходов

Павах смотрел, как царевна и её небольшая свита отбывают из Обители. Племянник Верховного Жреца – неприятный тип с изуродованным лицом, которого Анирет назвала своим стражем, – сопровождал её. Непонятно почему, но это очень тревожило бывшего телохранителя. Он никак не мог определить, в чём была причина – в ревности или чём-то ещё. Ясно было одно: девушка исключила его из своей жизни. Павах ощущал это даже по тому, как говорили с ним её служанка Мейа и сопровождавшие царевну воины – вежливо, но весьма прохладно. Вряд ли они знали всю правду, но, должно быть, Анирет отдала им какие-то распоряжения.

Царевна тепло прощалась с Верховным Жрецом и другими провожавшими её Таэху. Сердечно девушка поблагодарила их за гостеприимство. Какой прекрасной и величественной она была при этом, и вместе с тем такой нежной! Бывшего телохранителя Анирет не удостоила и взглядом.

У Паваха защемило сердце при мысли о том, что он больше никогда не увидит её. Какой жестокой насмешкой теперь звучало обещание царицы! Он был пленником Таэху и, скорее всего, сгинет здесь, как только перестанет быть нужным Императору. И даже когда царевича Ренэфа объявят наследником, едва ли Амахисат отдаст свою дочь в жёны Паваху. Бывший страж с горечью усмехнулся. Анирет, должно быть, ненавидела его. Даже если царица отдаст такой приказ, заставит – это лишь сильнее разожжёт ненависть девушки. Он был убийцей её брата. Стать для неё ещё и… «Нет, невозможно… – подумал он. – Видеть её хотя бы издалека – этого будет достаточно».

Подчинившись порыву, он хотел приблизиться к царевне, чтобы попрощаться, но воин Таэху вырос перед ним как из-под земли. Павах с вызовом посмотрел в холодные тёмно-синие глаза.

– Пропусти меня к ней, – процедил он.

– С какой целью? – сухо уточнил Таэху.

– Я – не враг ей. Мы всегда были дружны.

Воин чуть подался вперёд и прошептал спокойно, без угрозы:

– Единственное, что ты можешь сделать – это сообщить ей, кто стоит за тобой. Об остальном – забудь.

«Поглоти тебя Сатехово пламя!» – искренне пожелал ему Павах, но вслух сказал только:

– Я имею право попрощаться с ней.

– Ты не имеешь права даже приближаться к ней.

Анирет заметила их тихую перепалку и подошла ближе. На Паваха она посмотрела вскользь. Это ранило его даже больше, чем если бы она обратила к нему взгляд, полный ненависти. Он как будто больше не существовал для неё.

– Нам пора, – негромко сказала царевна.

– Да, госпожа моя, – Таэху чуть поклонился и протянул руку, чтобы провести её к паланкину.

– Да благословят тебя Боги, Анирет, – тепло сказал Павах. – Мне будет не хватать возможности видеть тебя.

– Надеюсь, ты всё же решишься по-настоящему помочь нам, – с горечью ответила девушка. – А пока – прощай, мой мнимый друг.

Павах беспомощно смотрел, как она уходит, как ненавистный страж Таэху помогает ей подняться в паланкин и командует отбытием. Сам Джети открыл для них одну из ложных дверей и вывел из Обители. Провожающие начали расходиться, чтобы заняться своими каждодневными делами. На Паваха никто не обращал особого внимания. Он не был под стражей. С ним даже не говорили. Верховный Жрец, вернувшись из-за стены, коротко кивнул ему и прошёл мимо, увлечённый беседой со своими спутниками.

Под испытующим взором властвовавшей здесь Богини Павах остался в одиночестве, абсолютном и угнетающем. Его испытание началось.

⁂

Обеих пропавших танцовщиц нашли у реки. Одна из девушек тихо плакала, стоя на коленях. Вторая лежала в объятиях убитого рэмейского воина мёртвая.

Староста Сафар и пара солдат слушали сбивчивый рассказ Мисры. Девушка объяснила, что её подруга Хинна не вернулась в лагерь до темноты. Поначалу Мисра надеялась, что солдат – а танцовщица-со-змеем встречалась с этим воином в вечернюю пору уже не в первый раз – проводит её, как обычно. Но Хинны всё не было, не вернулась она и когда уже начался бой. Тогда Мисра рискнула нарушить приказ царевича и отправиться на поиски.

– Потом было так страшно! – всхлипывала танцовщица. – Я спряталась здесь… прикинулась мёртвой и молилась, что они не найдут меня… не убьют, как бедную Хинну…

Староста качал головой.

– Ты должна была предупредить кого-то из нас, – пробормотал он. – Негоже ж так… Как же объяснить теперь…

Краем глаза Сафар наблюдал за воинами. Они осмотрели тело своего павшего товарища, пронзённого несколькими стрелами. Потом они оправили на нём одежду, застегнули пояс с оружием – кинжал лежал в нескольких шагах от воина – и положили на импровизированные носилки из плаща. По всему выходило, что воин встретился с девушкой с вполне определённой целью, а потом на них напали. Рэмеи защищал её и убил двоих, но потом люди прикончили и его, и танцовщицу. Мисре повезло, что наёмники не заметили её.

– Расскажешь всё ещё раз господину нашему царевичу, – тихо сказал староста. – Он захочет знать, почему его приказ не был исполнен.

На лице девушки отразился нешуточный ужас.

– Но рогатый командир яростен! Ты видел, как страшно сверкают его глаза, когда он злится? Не отдавай меня ему! – взмолилась она и пала перед старостой ниц.

– Ну хватит! – прикрикнул Сафар, поспешно поднимая её на ноги. – Я пойду с тобой. Мне тоже перед ним отвечать надобно будет… когда он оправится.

– Оправится? – переспросила танцовщица. – Его сильно ранили?

Староста мрачно покачал головой.

– Его пытались убить, и не в бою.

Мисра побледнела ещё сильнее.

– Боги, помилуйте… – прошептала она. –