Из всей сцены убийства родителей Томасу запомнились только их перекошенные от ужаса лица. Это было главное наследство, которое они ему оставили: с тех самых пор ему нравилось видеть страх в глазах других людей.

— Я заметил, что за нами уже довольно долго наблюдает какой-то тип. — Слова Энтони оторвали Томаса от воспоминаний.

— Кто именно? Где он?

— На тротуаре, с той стороны улицы. Не оглядывайся. Давай сделаем вид, что ничего не заметили.

Томас получил из рук торговца половину круга овечьего сыра и расплатился за покупку. Выходя из лавки, он увидел человека, о котором говорил Энтони.

Юноша уловил брошенный на него взгляд, однако этот взгляд был таким мимолетным, что он не придал ему значения и продолжил следить за ними.

Энтони и Томас стали бродить по узким улочкам неподалеку от дома, в котором они жили. В этих местах редко попадались прохожие, а потому масоны решили оторваться от своего преследователя, а затем подкараулить его в каком-нибудь тихом закоулке и неожиданно напасть.

Матео Вильче почувствовал, что на этих улочках его подстерегает опасность, однако не стал осторожничать: ему не терпелось узнать, кто же такие эти двое и где они живут. Свернув на очередном повороте улицы направо, он вдруг оказался лицом к лицу с теми, за кем следил.

— Что вам от нас нужно? — Энтони прижал Матео к стене дома и обеими руками схватил его за горло.

Юноша сразу же заметил, что у этого человека характерный английский акцент.

— Ничего не нужно. Оставьте меня в покое!

— Мы заметили, что вы уже давно за нами следите. Так что не лгите. Немедленно скажите нам, кто вы такой и что вам от нас нужно! — Томас посмотрел налево, потом направо, чтобы убедиться, что, кроме них троих, здесь больше никого нет.

— Повторяю вам, я и понятия не имею, о чем вы говорите. Я просто гулял — только и всего.

Ответ на его слова был весьма суровым: он тут же получил два сильнейших удара в живот, от которых его едва не стошнило. Однако он по-прежнему был полон решимости ни в чем не признаваться.

— На кого вы работаете? — Томас знал, что если непрерывно давить на грудную кость, то человек начнет задыхаться. Он стал давить кулаком этому юноше на грудную кость, и вскоре у того начало бледнеть лицо.

— Ладно, хватит, а то еще подохнет! — Энтони отбил в сторону кулак Томаса.

— Я все расскажу…

Матео согнулся почти вдвое, пытаясь восстановить дыхание. Он тут же получил удар в лицо, рассекший ему губу. Матео подумал, что если будет упорствовать и ничего не скажет, то эти звери наверняка убьют его прямо здесь. Он украдкой нащупал рукоять кинжала.

— Я выполнял задание отца Раваго.

— Королевского исповедника?

Англичане удивленно переглянулись. Племянник де Вальмохады воспользовался секундной заминкой, ударил кинжалом Энтони в бедро и бросился наутек.

Томас тут же побежал вслед за ним. Он был физически здоровей и проворней этого юноши, а потому быстро его догнал и резким движением свернул ему шею.

Матео Вильче не успел даже закричать. Его безжизненное тело рухнуло наземь, а масоны, пока их никто не заметил, быстро пошли прочь.

Рана на бедре Энтони оказалась довольно серьезной.

— Сеньора, вы хотите, чтобы я сделала в ванне побольше пены?

— Нет, не нужно, ее и так уже достаточно. Но все равно спасибо, Амалия.

Выдержав в тот жуткий день множество утомительных визитов и затем отмахнувшись от назойливых просьб Фаустины не оставаться одной в этом дворце, Беатрис наконец получила возможность отдохнуть и полежать в горячей воде в ванне, стоявшей посредине большой ванной комнаты.

За неделю своей замужней жизни она заметила, что именно этот момент — когда солнце уже клонится к закату — был самым лучшим за весь день, потому что она, сидя в ванне, могла побыть наедине с собой, наслаждаясь одиночеством.

Беатрис слушала слабый плеск воды, и ей казалось, что ее жизнь теперь, словно вода, будет течь спокойно и неторопливо, а несчастья, которые преследовали ее всю жизнь, прилипая к ней, словно пена к коже, смоются с нее точно так же, как она сейчас смоет со своего тела мыльную пену.

Принимая горячую ванну, Беатрис неизменно чувствовала, что ее печали тают и уходят куда-то в прошлое. Однако, когда она выходила из ванны, все опять становилось таким же, как прежде: окружающая действительность снова показывала ей свое настоящее, жестокое лицо, и Беатрис тогда казалось, что ей никогда не удастся избавиться от страданий.

— Принеси еще свечи. И подогрей воду, чтобы мой муж тоже мог принять ванну. Он скоро придет.

Служанка с удивлением посмотрела на Беатрис, но так ничего и не сказала, подумав, что эти слова ее хозяйки объясняются лишь пережитой глубокой душевной травмой.

Беатрис разглядывала свою служанку, пока та поднимала ее одежду с пола и подавала ей сухое полотенце.

— Когда закончишь, возвращайся сюда. Поможешь мне вытереться.

Юная цыганка — ей было столько же лет, сколько и Беатрис, — стала служанкой в этом доме совсем недавно и сегодня впервые ухаживала за своей хозяйкой в ванной.

Беатрис погрузилась в воду с головой. Она стала гладить руками свой живот, ощущая, что гладит ребенка. Браулио по-прежнему оставался в ее сердце — а еще внутри нее жил плод их любви. Из глаз Беатрис потекли слезы, смешиваясь с водой и мыльной пеной. Она задержала дыхание. Ей пришло в голову, что погрузиться полностью в воду и перестать дышать — это все равно что на время уйти из этого мира и, рискуя собственной жизнью, отгородиться от злого рока, который преследовал ее всю жизнь. Ее тело отчаянно стремилось вынырнуть, чтобы легкие наполнились воздухом, однако рассудок вынуждал не делать этого.

— Сеньора!

Служанка, перепугавшись из-за того, что хозяйка надолго погрузилась в воду, схватила Беатрис за руки и, преодолевая ее сопротивление, с силой потащила вверх.

Беатрис закашлялась, выплевывая воду, которая уже попала в горло. У нее перед глазами поплыли круги, и, не слыша, что ей говорит служанка, она вслепую нашла руками бортик ванны и ухватилась за него. Ее взор начал проясняться, и, глядя поверх бортика, она уже смогла различить каменные плиты пола. Еще несколько секунд — и она полностью пришла в себя.

— Сеньора, вы себя хорошо чувствуете? Что с вами произошло? — Обеспокоенность служанки была искренней. — Позвольте мне помочь вам выбраться из ванны.

Служанка обхватила Беатрис за талию и стала вытаскивать ее из ванны. Ступив ногой на пол, Беатрис почувствовала, что не может идти: ноги ее не слушались. Она повисла на руках служанки и затем повалилась на пол, на котором, к счастью, было расстелено большое полотенце. Лежа на этом полотенце, она видела перед собой лишь испуганное лицо служанки, которая из всех сил растирала тело Беатрис, пытаясь привести ее в чувство.