— Это не важно. Факт, что Марти видела её в компании шерифа. Билли Шарго уже давно пытается украсить нами свою виселицу, так что с его шпиками мы привыкли обходиться… недобро.

— Черт, но мы не работаем на Шарго! — возмущенно выдохнул я. — Мало ли, кто кого с кем видел! Я тоже удостоился аж двух разговоров с ним и что, мы теперь лучшие друзья? Ровно наоборот, его подручные чуть не отправили меня прямиком на небеса. У меня и свидетели есть — полный салун.

— Инсценировка, — равнодушно сказала Сальватано. — Билли уже пару раз испробовал этот способ… даже разыграл собственную смерть. Брось, Кейн… тем более, что теперь это уже не важно.

— Согласен, — кивнул я и с удивлением понял, что так и есть.

И опять стало тихо. Не удержавшись, я уперся руками в камень и запрокинул голову, подставляя лицо под солнечные лучи.

— Время вышло.

Я встал, поправил накидку. Отдых пошел на пользу — ноги стояли ровно и подкашиваться не собирались.

— Ответ прежний.

— Не сомневалась в этом, — кивнула дарко. — Ты неплохой парень, Кейн. Жаль, что мы встретились так.

— А уж мне как жаль. — Я пробормотал это вполне искренне, и лишь потом сообразил, как двусмысленно можно понять эту фразу.

Линда начала спускаться по склону, но сделав пару шагов, обернулась ко мне.

— Напоследок… постарайся не дожить до момента, когда мы доберемся до вас. Поверь — моя темная сторона тебе совсем не понравится. Лучше запомни такой, как сейчас.

Я стоял и смотрел, как она уходит — быстро и не оборачиваясь. Даже когда я взвел курок спрятанного под накидкой «максима». Взводил я осторожно, медленно, но думаю, щелчок она расслышала — и все равно не обернулась.

С двадцати шагов промахнуться очень сложно, даже с левой, непривычной, руки — когда стреляешь в спину. Но я не выстрелил. Повернулся и принялся карабкаться вверх, твердо зная — мне позволят дойти до укрытия.

А еще я знал, что дело вовсе не в какой-то там чести. Это было бы смешно — честь у девчонки-дарко, наверняка привыкшей играть против остального мира без всяких правил. Для неё выстрелить в спину глупому человечишке — раз плюнуть. Вроде как для меня — выстрелить в спину объявленной вне закона убийце-маньячке.

Просто… если собираешься кого-то пристрелить в самом ближайшем будущем, не стоит узнавать его имя.

— Зря ты сделал такую длинную привязь у лошадей.

Мы с Толстяком сидели за валуном на западном склоне, Венга и китаянка вели наблюдение за южным и северным склонами горы. Восточный же представлял собой обратный уклон, — как мудрёно выразился гоблин, — и решение оставить его без присмотра было принято единогласно.

В целом, позиция у нас была превосходная. Не хватало разве что пушки — или хотя бы пушечного лафета, чтобы взгромоздить на него давешний карабин.

— Послушай, эй-парень, если тебе нравится лежать по уши в навозе — вопроса нет, я подтащу любую, на выбор.

— Их видно снизу.

— И чего? Лошади нужны Сестричкам без новых дыр в шкуре.

— Может, и так…

— Может?! Эй-парень, ты головой думать разучился?!

— Может, и так…

Думать — без разницы, головой или чем-то еще — мне и в самом деле не хотелось. Я хотел просто сидеть, привалившись к валуну, и смотреть на облака. Которых не было. Ну и ладно. Вот если бы еще один зеленошкурый не зудел над ухом, словно большой оголодавший москит…

— А не похоже, чтобы Сестрички так уж торопились, — попробовал зайти с другой карты гоблин. — Сколько уже времени прошло с ваших переговоров? Больше часа уж точно.

— Может, и так…

Часов у меня не имелось, и Толстяк об этом прекрасно знал. Единственные в нашем отряде часы находились в сумке у Лиссы — крохотная изящная дамская безделушка, показывающая то ли время, то ли маго-магнитный меридиан.

— Че-то затянулась тишина эта…

— Зеленый, ты чего, заскучал? — удивленно спросил я.

— Не… нервничаю.

Нервный гоблин — это было нечто новое, причем, как я подозревал, в зоологии. Конечно, репутация Линды Сальватано вполне могла быть достаточной, чтобы заставить беспокоиться даже очень толстошкурого тролля, но…

— Толстяк… — не знаю, с чего, но я вдруг решился задать давно уже мучивший меня вопрос, — а ты вообще насколько э-э… типичен для гоблина?

По-моему, сначала гобл собирался ответить мне что-то ехидное, в своем всегдашнем стиле. Но в последний момент отчего-то передумал.

— Первый лейтенант армии САСШ Майлз Симпсон-младший, — глухо произнес гобл, глядя при этом в пустоту перед собой. — Картографическая служба.

Толстяк замолк и продолжил только через пару минут.

— Южанин. Десятка Вест-Пойнта. Пьяница, бабник, картежник… а еще он был завзятым театралом, пописывал стишки, вроде даже и пьеску накропал. В общем, сущее бельмо на глазу полкового командования — так что не приходится удивляться, что для экспедиции в Запретные Земли выбрали как раз его. Экспедиция, как обычно, должна была составить хоть какое-то подобие карты здешних мест, и, как обычно, закончила свой путь в котле. А я был одним из тех, кто из этого котла жрал.

До меня начало кое-что доходить. Смутно и понемногу, но…

— Проклятье? Он что, был еще и магом?

— Это наверняка знает лишь он да черти в преисподней, — буркнул Толстяк. — Но проклятье на нём было. Хитрое, очень хитрое… обычные-то порчи шаман распознавал с первого взгляда — сам понимаешь, подгадить с того свету пытается уйма народу. А вот заклятье, которое впихнет в башку простого гобла почти все, что знал покойник — оно ж вроде как и не во вред, а вовсе наоборот. Я сам, дурак, радовался поначалу: ы-ы-ы-ы, Толстяк стал мудрый, как совет вождей, Толстяк знает все хитрости бледношкурых, насквозь видит любого из них. Ы-ы-ы, Толстяк теперь умеет много умных штучек…

Гоблин вновь замолчал.

— А еще, — с горечью сказал он, — Толстяк вдруг понял, что жить в дырявом вигваме не так уж и здорово, как он считал раньше. Что медленно поджаривать в костре пойманного свиноморда — не самое лучшее развлечение. Толстяк много чего понял — слишком поздно…

— И что ты сделал?

— А что я мог сделать? Для людей я всего лишь еще один гобл, мерзкое зеленошкурое отродье. И самое смешное, эй-парень, — они правы, вся эта муть, — Толстяк с силой долбанул кулаком по лбу, — не мое, наносное, и сидит во мне как хреново пошитый костюм на кобыле. Но внутри-то я гоблин! Вот и представь себе…

Я честно попытался представить. Получилось не очень.

— Что, не выходит? Ну попробуй, — гобл хмыкнул, — вообразить себя негром, нет, лучше негритянкой. Хотя, — Толстяк с безнадежным видом взмахнул рукой, — все одно не выйдет. Спорю на сотню против дайма, ты даже не представляешь, сколько дверей разом закроется перед твоим носом.