Лилис не стала медлить. Вскочив из-за стола, она пошла к двери. В ее голове крутились слова Лоуренса о семье. Как много он не знал на самом деле. Маркас никогда не впустит ее в свою семью. Как только придет время, она уйдет. Сделает то, о чем они договорились, и он не станет жалеть об этом. Он уже отказался от нее. Так или иначе.

— Не переживай Лилис, — сказала Дженис, нагоняя ее уже у выхода, — Тебе нужно привыкнуть к резкому характеру Лоуренса. Из всех старейшин нашего клана он самый ворчливый.

Лилис остановилась. Ей нужно было немного побыть наедине с собой. Она привыкла к одиночеству. Дженис же следовала за ней буквально по пятам.

— Маркас сказал, что я буду жить в доме в деревне, — сказала она, понимая, что это ее единственный шанс сбежать к привычному одиночеству, от которого не будет болеть голова. Она сделала один шаг к жизни клана и теперь ей требовалась небольшая передышка, — думаю, так оно и должно быть. Он сказал, что дом не готов. Почему бы мне не заняться этой работой? Там я никому не помешаю.

Дженис задумчиво нахмурилась, а потом улыбнулась.

— Я провожу тебя. В клане не возбраняется работа.

Лилис облегченно выдохнула. Она не привыкла доверять людям и не собиралась терять бдительность рядом с мачехой Маркаса. Но сейчас, с помощью Дженис, она сможет сбежать из главного дома. Сама она точно не доберется до дома.

Увидев на ее лице согласие, Дженис кивнула.

— Пойдем.

Вместе они вышли из дома. Лилис заслонила рукой глаза, морщась от яркого солнца. Было холодно и даже довольно плотный материал платья не защищал. Лилис не стала показывать своего неудобства и спокойно шла по тропинке. Дженис же то и дело вздрагивала и куталась в толстый плед с расцветкой клана.

— Наверное, зима будет ранней в этом году, — пробормотала Дженис, осторожно перешагивая через камень, — О доме лучше позаботиться уже сейчас.

Лилис с любопытством оглядывалась по сторонам, почти не слушая женщину. Она наслаждалась и удивлялась тем, что видела. Люди не прятались по домам. Вместо этого они спокойно расхаживали по улице, спокойно занимаясь своими делами. И самое главное, Лилис видела, что они улыбаются. Они не казались запуганными или боящимися чего-то. Почему ей запрещено жить так же?

— Мы пришли, — сказала Дженис, останавливаясь.

Лилис дернулась в сторону, когда женщина дотронулась до ее плеча. Она не любила, когда к ней прикасаются. Единственный кто не вызывал в ней волну отвращения был Маркас, по какой бы то ни было странной причине.

— Спасибо, — выдохнула она, осторожно пятясь к двери, — Спасибо что проводили.

Дженис улыбнулась и махнула рукой.

— Заходи в дом. На улице холодно.

Лилис не стала медлить или протестовать. Кивнув, она зашла в дом, плотно закрывая за собой дверь, не забывая сдвинуть засов в крепко приколоченные петли.

К вечеру настроение Маркаса не улучшилось. Напряжение, копившееся в нем весь день, который он провел вне дома, искало выход. А он не привык сдерживать в себе подобное, предпочитая избавляться от всего, что раздражало и мешало сосредоточиться. Он испробовал абсолютно все, что было в его силах. Но, как и полагал, тренировка оказалась бессмысленной тратой времени, так же как и работа в самой дальней из деревень клана, и даже плавание в холодной воде. Вместо этого вновь и вновь его мысли упрямо возвращались к Лилис. Или он и не переставал этого делать с того момента, как ушел из комнаты этим утром? Это признание самому себе больше походило на правду.

Маркас не знал почему, но его интересовало все, что могло коснуться Лилис. Ее жизнь, прошлая и настоящая. Он хотел понаблюдать за ней и узнать каким будет ее поведение рядом с другими людьми его клана. Станет ли она жаловаться ему, если кто-нибудь посмеет обидеть ее? Ему нужно было понять, что в ней так сильно раздражало Гордона. Или же у Даффа не было никаких причин для этого, и он долгие годы наказывал девушку за грехи ее матери, которая своим поведением опорочила клан?

Маркас сжал губы. Он должен узнать все, пусть и для этого ему придется набраться терпения. К счастью у него будет для этого достаточно времени.

Размышляя над этим, Маркас вошел в дом. Его пристальный взгляд нашел Дженис. Женщина сидела у очага с Мэррион. Девушка с хмурой гримасой на лице держала в руках вышивку, крутя ее из стороны в сторону. Она точно не выглядела довольной тем, чем сейчас занималась. И не мудрено. Подобные занятия раздражали Мэррион. Дженис же не оставляла надежду сделать из девушки истинную леди, обучая ее различным хозяйственным делам. Маркас хмыкнул и потрепал сестру по голове.

— Маркас, — воскликнула Мэррион, улыбаясь и запрокидывая голову, чтобы посмотреть на брата. Вышивка выскользнула из ее рук, упав на пол, на что девушка не обратила никакого внимания, — Я видела, как ты тренировался сегодня утром, — в ее голосе прозвучало неприкрытое восхищение, — когда я смогу быть на поле с вами? Я могла бы стать кому-нибудь достойным противником. Может даже лучше, чем кое-кто.

— Думать об этом забудь, — громко вскрикнула Дженис, едва не подскочив на ноги. Она стиснула зубы, сдерживаясь, чтобы не одарить пасынка красноречивым взглядом, — если я узнаю что ты, Мэррион, была на том поле, я закрою тебя в комнате до тех пор пока Маркас не соизволит найти тебе подходящего мужа.

Мэррион сжала зубы и недовольно развернулась к матери. Выдохнув, она схватила вышивку, комкая ее в руках.

— Дженис права, — сказал Маркас, сжав сестринское плечо, — на поле тебе делать нечего. Там место для мужчин, а не для девчонки, пусть и такой храброй как ты.

Дженис облегченно выдохнула и закивала. Маркас не часто соглашался с ней, особенно в вопросах воспитания Мэррион. Сейчас же, к счастью, он проявил благоразумие и ее это радовало. Если бы так было всегда.

— Но это было бы гораздо веселее, чем заниматься этим, — Мэррион снова поморщила, указывая на ткань на своих коленях, — проклятье.

— Мэррион, — окрикнула Дженис, краснея от раздражения и стыда за дочь, — поднимайся в свою комнату и переоденься к ужину. Твое платье грязное.

Мэррион не стала скрывать радости. Мать, наконец, освободила ее от обязанности проводить время за таким скучным занятием. Вскочив на ноги, она бросила к лестнице, опасаясь, что мать может остановить ее. Перескакивая через несколько ступеней подряд, она так высоко задирала юбку, открывая вид на стройные ноги обтянутые теплыми чулками. И, кажется, ее эта откровенность совсем не беспокоила.

Маркас рассмеялся. Это противостояние матери и дочери иногда доходило до самого настоящего безумства. Мэррион и Дженис отличались друг от друга, как небо и земля. Не было ничего, что связывало бы их. Только узы крови. А ведь Дженис родила и воспитывала Мэррион с самого момента ее рождения. Его мысли снова вернулись к Лилис. Была ли она похожа на свою мать, как о ней говорил Гордон? Здесь его тоже ждала неизвестность.